«Если», 2012 № 11

Коста еще некоторое время молча смотрел на Танегаву, затем повернулся к пульту.

— Еще нет!

С этими словами он сорвал предохранительную крышку с блока управления стыковочной системой модуля и стукнул кулаком по красной кнопке.

Модуль содрогнулся.

Танегава, находившийся уже меньше чем в десятке метров от конца межмодульного тоннеля, поднял голову. В следующее мгновение перед ним захлопнулась, задраиваясь, дверь модуля, и рванул заряд расстыковки. Как пущенный из пушки снаряд, резервный командный пункт понесся в открытый космос, стремительно удаляясь от станции «Гефест»… и от Кендзи Танегавы.

Еще не смолк грохот взрыва, когда арат-кэ нанесли последний удар. Обреченную станцию разнесло на множество кусков, веером разлетевшихся от места попадания. Сергей повернулся к Косте, собираясь что-то сказать, и увидел, что глаза американца закрыты.

* * *

— Нужно включить двигатели еще на 2,4 секунды и выправить тангаж.

— На половинной тяге?

— Так точно, — ответил Сергей.

Коста ввел с пульта команду для двигателей поворота. Через мгновение они ощутили легкие толчки. Сергей следил по гироскопу, как уменьшается угол тангажа. Еще, еще чуть-чуть, и…

Выравнивание закончилось, и Сергей облегченно выдохнул.

Несколько часов после взрыва они кувыркались в пространстве и остались живы только потому, что их модуль было трудно заметить среди обломков станции. Это была единственная причина, по которой арат-кэ их не добили. Сергей с полковником видели, как вражеские истребители, разгоняясь до 2,8g, прочесывают пространство. Пройдя одним курсом, они меняли его в соответствии с курсом крейсера. Наконец мелкие красные точки на экране пересекли плоскость юпитерианского экватора и, промчавшись через самый центр радиационных поясов, слились с крупной красной каплей. Истребители вернулись на крейсер-матку и стали в боевые эллинги.

Наблюдая за этой картиной, Коста предположил, что после прохода через области высокой радиации датчики пришельцев станут менее чувствительными и не смогут распознавать незначительные изменения внешних полей. Если включать двигатели на две-три секунды, добавил полковник, можно попытаться произвести пространственную ориентацию модуля, не привлекая к себе внимания противника.

Эта работа заняла почти три часа, но в конце концов они все же выполнили стабилизацию модуля по всем трем осям. Оставался последний маневр: включить осевое вращение модуля со скоростью четыре оборота в минуту, что обеспечило бы на борту исскусственную гравитацию порядка 0,15g.

Услышав об этом, Сергей нахмурился.

— Четыре оборота многовато, сэр. Нам понадобится время, чтобы привыкнуть…

Коста едва не рассмеялся.

— Ты что, собрался куда-то лететь? И забудь ты, наконец, свое дурацкое «сэр»!..

— Есть, сэ… э-э, Джон.

Коста перевел двигатели вращения на постоянную работу в экономном режиме. Последовал еле заметный боковой толчок, и модуль начал лениво вращаться.

— Ну, а теперь, Джон, скажи, от чего мы окочуримся раньше: от удушья или радиации?

— Ты еще можешь шутить?

— Особенность русского характера. А если серьезно, то мне все же хотелось бы знать, на что можно рассчитывать.

— Воздуха в модуле хватит примерно на два дня. Скафандры дадут нам еще сутки. Но это при условии, если мы снизим подачу кислорода до минимума.

— А что с радиацией?

— Пока мы остаемся внутри плазменного потока, с нами ничего не случится. Электромагнитные экраны модуля функционируют в штатном режиме, но без мощных двигателей мы выйдем из плазменного потока примерно тогда же, когда закончится кислород. Иными словами, радиация прикончит нас в любом случае, независимо от того, есть у нас кислород или нет. Разумеется, не исключено, что нас спасут…

— Спасут? А кто?

— Поисковые отряды с Ганимеда. У них есть космолеты с электромагнитными экранами. Если арат-кэ не станут слишком усердно патрулировать сектор, наши могут рискнуть и провести спасательную операцию.

— С какой стати они станут это делать? Ведь о том, что мы живы, никто не знает.

— Но как только арат-кэ обогнут Юпитер, мы сможем послать по радио несколько коротких узконаправленных сигналов. — Коста расстегнул привязные ремни и поднялся. Искусственная гравитация тут же потянула его влево, и он слегка качнулся. — Вставай осторожнее, — посоветовал он. — Вращение все-таки чувствуется. И пожалуй, нам лучше отключить всю лишнюю электронику: вдруг арат-кэ сунутся сюда с разведкой?

Кивнув, Сергей потянулся, чтобы отключить релейную связь, которая все еще поддерживала контакт с тремя последними микросенсорами, — и опустил руку, когда пробежал глазами последние данные сканирования массы. Крейсер арат-кэ стал заметно легче даже после того, как на борт вернулись девять оставшихся истребителей.

— Джон, взгляни-ка на это!

Американец качнулся к Сергею и заглянул ему через плечо.

— Господи Боже!.. Слушай, а твои датчики не врут?

— Системы в норме, диагностика работает отлично. Эта адская посудина потеряла несколько сотен тонн своей массы.

— Может, крейсер выработал топливо?

— Нет. Датчики бы это зарегистрировали.

— Но куда же подевалась масса?