«Если», 2015 № 01

Игнатьев взял скутер сегодня утром, еще до рассвета. Короткий световой день планеты, особенно в приполярной зоне, к долгим прогулкам не располагал. Надо было среагировать раньше, но время двигалось в последние годы как-то рывками — то его много, застыло студнем, а то, смотришь, уже вечер.

— Да я тут нарыл любопытную полость, — отозвался геолог, — Может быть, может быть…

Вейне прикусил толстую нижнюю губу и застучал пальцами по столу, затем развернул голограмм-схему местности к югу от станции.

— Вот тут. Прозвучка показала интересные результаты. Большая пещера, заполненная, судя по всему, жидкостью. А Игнаша у нас все воду ищет, не изуверился еще.

Игнашу, то есть Игнатьева, можно было понять — если уж они торчали на этой богом забытой планетке, хотелось доказать ее пригодность для Экспансии. Ну и, конечно, узнать, откуда взялся туман. Особенно — откуда взялся туман. Если бы удалось выяснить его происхождение… О, Леонард бы не постеснялся набрать сто пар близнецов и загнать их в сырую мглу, лишь бы воспроизвести результаты того давнего, нечаянного эксперимента, который устроила над Землей сама вселенная…

Или кто-то другой? Исследовательская группа Леонарда уже пыталась сделать это на Пандите, да вот незадача — не сумели достаточно быстро собрать близнецов, и туман схлынул, оставив на камнях влажный след. Людмила тогда чуть не развелась с мужем. Но кто старое помянет…

— Вы пытались с ним связаться?

— Трижды. Не отвечает. Но тревожного сигнала не было.

Она взглянула на часы и, быстро накинув куртку, двинулась к шлюзу.

— Людми-ила Анатольевна! — проныл из-за спины Бейне, — Что вы, в самом деле. Игнатьев взрослый мальчик. Еще двенадцати часов не прошло. А связь тут барахлит, вы же сами знаете — сильные электромагнитные помехи…

— Я за вас отвечаю, — коротко откликнулась навигатор.

И это была правда. Но правда была и в том, что ей смертельно осточертели эти кремово-белые стены. «Навигатора надо беречь». Первое правило «внешних» полетов, выверенная политика космофлота — только эти ребята не задумывались о том, какие люди шли в навигаторы. В их с мужем бездетности был виноват не Леонард. Она, Людмила, — ей вечно не сиделось на Земле, словно и в самом деле что-то манило из космоса, звали туманные голоса. Ей было некогда.

Даже сейчас, на старости лет, не могла побороть эту непоседливость.

Вейне закряхтел, нехотя свернул голограмму и потащился к шлюзу за ней. Он тоже читал инструкции.

6. Там

Вась-Вась щедро поделился кисляком, а это непременно означало, что ему что-то нужно. Был он противный, длинный, морщинистый не по годам и гунявый — ну рыбоед рыбоедом. Оба сидели на краю крыши, грелись на солнышке.

За спиной трудились огородники. Тыквы уже начали зреть, светили сквозь листья желтым боком. У Вась-Вася нет-нет глаз и косил — наверняка думал, как бы тыковку подтибрить. Но основная задумка его была не в этом.

— Ну давай, — сказал Сашок, сплевывая зеленым через губу. — Колись. Че нужно?

Вась-Вась заерзал на краю, словно на ежа уселся.

— Ты вот что. Димыча знаешь?

Сашка кивнул. «Дикий ходок». Всегда один таскался, хотя, конечно, и со страховкой. Брат его страховал.

— Так это. Он аптеку тут неподалеку нашел. Аптека на Четвертой Трамвайной, круглосуточная. Еще не разоренная.

— Ну…

Эта была, конечно, самая наглая ложь. Аптеки ходоки еще в первые месяцы обчистили, от слабительных до тестов на беременность — все разобрали.

— Откуда там аптека вообще? — хмыкнул Сашка. — Отродясь на Трамвайной аптек не было. Детсад был, школа была. А аптек — не было. Так что не свисти.

Вась-Вась скуксился и снова заерзал.

— Так это, пришла она. Бродячка. Про Северную Долину слышал, как они отвязались и ушли? А эта, наоборот, к нам. Я вот что думаю — хорошо бы туда сходить…

Голову набок свернул и искательно так в лицо Сашку вытаращился, гнида рыбоядная.

— А че Димыч? Сам, что ли, не мог?

— Так ты ж знаешь, брат у него спрыгнул. С крыши сверзился и куку, к летунам. Видели, как он пролетал у второго корпуса. А Димыч без брата не ходок. И потом, он говорит, спужался сильно в тот раз. Как внутрь зашел, на крышу села большая рыба и давай давить — давит, давит, аж перепонки трещат. Думал, задавит. Быстро убежал, только вот пузырек захватил…

Вась-Вась вытянул из кармана и затрещал пузырьком. На пузырьке надпись, «Антигриппин». Потом вытряхнул на грязную ладонь пару таблеток, настоящих вроде.

— Я тебя, слышь, подстрахую. А ты бы и для отца лекарство какое добыл.

У Сашка внутри аж все заныло. Бабка Мара говорила, были такие, сильные лекарства от ног — «Валькарен» или что-то вроде, переспросить надо… Сашок тут же себя одернул — это что? Получается, Вась-Вась, рыбоед чертов, его уже и уговорил?

Папка запрещал звать туманных тварей «рыбами». Может, они люди. Или коты. Или инопланетяне. А начнешь звать все подряд рыбами, так и до Вась-Вася с его батяней докатиться недолго, будешь их жрать и про крючок из губы рассказывать…

Рыбоед уже вытащил из кармана грязную бумажку, на ней начерчена ручкой грубая схема.