«Если», 2015 № 04

Даже при условии превосходного совпадения вас ждут мука терапии иммунодепрессантами и риск смертельных инфекций. Да и нам, врачам, приходилось нелегко. Если пересадка оказывалась неудачной, у нас возникало чувство, что мы подвели обоих — и реципиента, и донора.

Научно-фантастические антиутопии предупреждали, куда это может завести. И точно: в некоторых странах начали казнить преступников, заглядывая в списки требуемых органов. И предоставляли отсрочку казни, пока какому-нибудь важному лицу не понадобится сердце… ваше сердце. И тогда — вперед, на разборку.

Когда микрохирурги стали достаточно хороши для трансплантации рук, ног и лиц, мы поняли, что воплощение «сценария Нивена»[12] теперь лишь вопрос времени. Избиратели начнут требовать смертной казни не только за гнусные преступления. У тебя четвертый штраф за превышение скорости? Пора тебя разложить. И разве это настоящая смерть, когда почти все части твоего тела продолжают жить в сотне твоих соседей?

Перед нами разверзся ад. Но ведь должен был существовать лучший способ.

И мы его нашли! Выращивание новых органов в лаборатории. Безупречно, совместимо и с точки зрения этики не подкопаешься.

Гусеничка, ешь этот вкусный лист,
Жуй его смелей — и получишь приз.
Как придет пора, веточку найди,
Гнездышко сплети и тихонько жди.
В тишине, в покое крылья отрастут
И тебя судьбе навстречу унесут[13]

.

Когда мы только начали пытаться создать органы in situ, вне организма, Джордж Стимсон заявил, что все будет очень просто. Он предложил мне пари — десять бесплатных обедов в его любимом салат-баре. Я отказалась его принять.

— Это и есть твои ставки? Ланч в «Соевой плантации»? Безбрежные поля овощей?

— Эй, а что плохого в здоровом питании? Там подают настоящую еду.

— Именно это я и имела в виду, Джордж. Всякий раз, когда мы туда ходим, я смотрю на полную тарелку зелени и думаю: вот чем питается настоящая еда!

Он моргнул пару раз, потом усмехнулся моей плотоядной шутке, и мы вернулись к главной теме — созданию новых человеческих органов.

— Серьезно. Я ставлю на то, что мы сможем обойтись относительно простым каркасом. Никаких заумных схем с факторами роста и ингибиторами. Ничего из этого.

Он показал на сложную карту человеческого пищевода, которую я разработала за выходные, — превосходно детализированный план по внедрению в эластичную трубку из пластика и коллагена факторов роста и подавления. Разумеется, в комплекте со стволовыми клетками, этим чудесным ингредиентом, выделенным из тканей пациента. Одни из введенных химических веществ побудят их стать клетками эпителия здесь и здесь. Другие подскажут, что надо создать хрящ здесь, места для крепления мышц здесь и здесь, и…

…и Джордж решил, что моя конструкция чрезмерно сложна.

— Достаточно лишь вплести сосудистую систему для питания стволовых клеток, — сказал он, — А остальное они сделают сами.

— Но как они узнают, в какой из типов взрослых клеток им надо превратиться? — вопросила я, — Если им этого не подскажут? Как ты получишь все эти перемежающиеся слои и прослойки соединительных тканей, сухожилия, кровеносные сосуды и железы…

Разговор этот состоялся в начале века, когда мы только-только поняли, как взять клетки кожи или органов и превратить их обратно в исходные стволовые, то есть в состояние до дифференциации, плюрипотентное, когда такая клетка может стать клеткой почти любого другого типа, от нейрона до астроглиальной[14] или клетки почки… какой угодно! Восхитительные были времена. Но как назначить стволовым клеткам эти роли в такой сложной конструкции, как орган? Мы обнаружили специфические антигены, пептиды, факторы роста, но очень многие ткани формируются только в том случае, если их клетки выложены в виде хитроумных структур. Таких же сложных, как и органы, которые они были предназначены восстановить или заменить.

И мы начали сооружать эти структуры. Используя ту же технологию, что и в струйном принтере, формируя распылением сложные трехмерные конфигурации и надеясь когда-нибудь воспроизвести структуру вен в почке, затем спинной мозг, а когда-нибудь…

— Ничего не надо указывать в мельчайших деталях, — заверил меня Джордж. — Жизнь сама найдет способ.

Я проигнорировала это киношное клише. Черт, а почему бы не испробовать эту идею на парочке свиней?

Мы начали с удаления пораженного раком пищевода и имплантации его замены, сделанной из структурирующего полигеля и питательных веществ. Этот каркас мы нашпиговывали стволовыми клетками подопытного животного, вживляли замену…