«Если», 2016 № 01

Провал нас ждал еще при операции в городе. Впрочем, «провал» — это, знаете ли, смотря, откуда смотреть. Это, с моей точки зрения, был полный провал, а с точки зрения господина Пака, это был фантастический, невероятный успех. Такой выпадает, быть может, раз в десять лет. Мы ведь вырубили крупнейший лиганский хаб, узел связи, поддерживавший логистику сразу в нескольких регионах. На карте, которая демонстрировала подвижки фронтов, зажглось множество красных огней. Однако для меня это был несомненный провал. Никто не догадывался об этом, но я воспринимал операцию именно так. Поэтому, когда господин Пак активировал в Зале Славы фотографию Зенны и после скорбного ритуала прощания обратил внимание на меня, сказав, что я поступил как герой, у меня щеки одел жаркий стыд и я беспомощно заморгал от слезной рези в глазах. Поскольку сам я прекрасно знал, что никаких высоких слов не заслуживаю, что я чуть было — вместе с Зенной — не предал Великий Джер и что меня следовало бы с позором изгнать отсюда как труса и подлеца. А потому сразу же по окончании церемонии я заперся у себя в комнате, бросился на постель лицом вниз и лежал так до утра — без сна, без памяти, без сознания, не отзываясь на стук, — мял кулаками подушку, чтобы не закричать. Я ничего в те часы не хотел, лишь одного — чтобы Зенна была жива. Я знал, что это абсолютно немыслимо, что Зенна, подобно многим другим, ушла навсегда, что не бывает в мире чудес, но, боже мой, боже мой, как же я этого вопреки всей немыслимости хотел!..

* * *

Дальше я буду рассказывать как бы не от себя. Так мне легче будет объяснить, что именно произошло. Когда рассказываешь не от себя, не смущаешься тех подробностей, которые иначе обязательно бы опустил.

Итак, они едут в региональный лиганский хаб. Поезд кукольный, из трех вагонов, оформленных под девятнадцатый век. Это, видимо, чтобы сразу же началась релаксация. В вагоне, кроме них, — никого. За окном проплывает такой же кукольный, вытканный с декоративной тщательностью пейзаж: прозрачные перелески, всхолмления, озера с ангельской светлой водой. Ехать им приблизительно полчаса. Квотер (так он именует себя) знает, что данный временной интервал установлен по советам психологов. Полчаса — оптимальное время, чтобы у человека, отправившегося в дорогу, возникло чувство перемещения. Тем не менее Квотер нервничает. Он в одежде лиганца — впервые ее надел, — и это рождает в нем острое ощущение дискомфорта. Как будто он натянул на себя грязную звериную шкуру, к тому же полную насекомых, которые теперь мелко, но хищно покусывают его.

— Не ерзай, — шепчет ему на ухо Зенна. — Что ты все время ерзаешь? Ты будешь привлекать внимание в городе.

Сама она совершенно спокойна. Кажется, отвратительный лиганский костюм синего цвета не причиняет ей никаких неудобств. Она словно в нем родилась. Квотер прикрывает глаза. Только не дергаться, напряженно думает он. Если я стану дергаться, она сразу же все поймет. Он пытается быть таким же невозмутимым, как Зенна. Однако против воли вспоминает о том, как вчера господин Пак лично вызвал его к себе в кабинет и еще раз напомнил, что завтрашняя операция имеет исключительно важное стратегическое значение. Она может действительно изменить весь ход войны.

— Мы не случайно избрали тебя, мой мальчик. Мы вверяем тебе наше будущее, нашу судьбу. Мы все надеемся, что ты нас не подведешь.

Квотер помнит, как он был горд и счастлив в этот момент. Сам господин Пак надеется на него! С ума сойти. За это можно и умереть.

— Ты — наш лучший воспитанник, — подтверждает обычно надменная госпожа Зорана.

Соглашаясь с ней, молчаливо кивает Сэнсей.

Однако далее слово берет господин Кломек, отвечающий за безопасность, и сообщает, что в операции есть одна существенная деталь. Оказывается, с его напарницей Зенной не все в порядке. Месяца четыре назад во время рейда по пограничной лесоболотистой полосе она провалилась в «дьявольский мох». Ну ты знаешь, что это такое. Тем не менее почему-то не умерла, а впала в кому, которая продолжалась почти трое суток. После чего внезапно пришла в себя. Сплошное тестирование, которое, разумеется, было проведено, ни в психике, ни в физическом статусе изменений не выявило. Но мы все же подозреваем, что она была перекодирована лиганцами.

— Разве это возможно? — изумляется Квотер.

Господин Кломек причмокивает:

— Во всяком случае, мы такие исследования ведем. Ли-ганцы могли нас… несколько опередить.

— Слушай внимательно, мой мальчик, — требует господин Пак.

— Слушай и запоминай, — подтверждает госпожа Зорана.

И они подробно объясняют ему, что следует делать.