«Если», 2016 № 01

• Отсутствие внятного позитивного проекта в деятельности радикальных групп. Если ранее за деятельностью радикалов прослеживалась внятная идея формирования того или иного социального порядка, осуществление «левой модернизации» (Что в принципе делало левые политические группы «договороспособным» субъектом в диалоге с другими национальными элитами.)и т. д., то сейчас деятельность подобных групп имеет преимущественно деструктивный характер, будучи направлена на борьбу против того или иного конкретного социального порядка при предельно неконкретном и утопичном проекте за.

• Легкость перебрасывания очагов дестабилизации через национальные границы, продемонстрированная, в частности, в ходе «исламской весны» 2011 г. и последующих событий. Данный фактор чрезвычайно опасен для государств Центральной Азии и соответственно для России.

Другим новым игроком становятся частные военные компании — ЧВК, негосударственные субъекты, предоставляющие услуги в области обороны и безопасности. В последние годы наблюдается явная тенденция усиления этих структур, роста их численного состава и технического оснащения. Повышение роли таких структур, действующих по договорам как с правительствами, так и с частными компаниями, означает появление нового субъекта в сфере безопасности — причем субъекта негосударственного и транснационального, действия которого лишь в малой степени регулируются имеющимися институтами международного права.

ЧВК действовали во время поздней фазы гражданской войны в Анголе (охрана нефтяных месторождений), конфликтов в Боснии и Косово, Чечне (перед второй чеченской войной британские частные военные компании оказывали помощь властям т. н. Республики Ичкерия в подготовке саперов), Афганистане, Ираке. Так, Blackwaters / Greystone были одним из основных участников конфликта в Ираке, действуя в стране группировкой почти в 20000 сотрудников и проводя эффективные операции по борьбе с иракскими повстанцами. На вооружении в подобных структурах помимо самого современного стрелкового оружия имеются легкая бронетехника, катера, самолеты, вертолеты и даже небольшие вертолетоносцы, а также современные нелетальные средства поражения.

Как? — снижение порога применения силы

В целом можно ожидать развития следующих тенденций:

1. Начало «быстрых войн» со стороны технологически развитых стран, сокращение «особого периода» и сроков на стратегическое развертывание группировок войск-сил. Последние годы разрыв между принятием решения на ведение боевых действий и их фактическим началом неуклонно сокращался. Если во время операции против Ирака в 1991 г. период развертывания и подготовки к ведению боевых действий занял четыре с половиной месяца (для ВВС, для наземной группировки — почти семь месяцев)[3], что давало иракскому руководству принципиальную возможность политического маневрирования, проведения мобилизационных мероприятий и т. д., то удары по Ливии в 2011 г. начались всего через несколько дней после политических заявлений о военных преступлениях ее руководства против повстанцев. В перспективе по мере дальнейшего совершенствования инфраструктуры боевого развертывания ВС развитых стран, их модернизации, развития систем снабжения и боевого управления в реальном времени немедленное начало боевых действий после оценки ситуации в том или ином регионе как неприемлемой станет правилом. Соответственно рассчитывать на длительный «особый период», в ходе которого можно будет проводить мобилизационные мероприятия, развертывание войск (сил) на угрожаемых направлениях и т. д., не приходится. Еще более сократится этот период в случае успешной реализации (в том или ином варианте) американской концепции «prompt strike», предполагающей создание технологий нанесения немедленного (в течение часа после получения приказа) удара неядерными средствами по географически удаленному району (например, ядерным объектам КНДР).

2. Размывание грани между состоянием мира и войны.