«Если», 2017 № 02

В ту же ночь ему приснилось, что он на краю плотины, и станция работает, и все хорошо, только сам Валера — старик-не старик, но какой-то поношенный, усталый, без огня в душе, и совсем ему не радостно, а скорее все равно, и вообще он тут ни при чем, просто так зашел постоять над кипящей водой.

Он проснулся, задыхаясь, в слезах. Напугал подругу. Сказал ей: «Знаешь, дорогая, надо мне пока не поздно менять профессию — идти в шаманы, я же посвященный, имею право…» Ну, дальше вы знаете.

Этот сон в разных вариациях будет мучить его десять лет. Валера уже насобачится исцелять людей наложением рук — ну, внушением, если честно, и только по психосоматике, — но так и не сумеет побороть свой кошмар. Потом нажалуется знакомому психологу, а тот спросит: ну-ка, вспомни, что происходит в твоей жизни, когда тебе это снится? Валера хлопнет себя по лбу. Наконец-то он сообразит, что сон приходит в строго определенные моменты: когда что-то не получилось и исправить положение невозможно. Как раньше не догадался? А туда же, с высшим образованием — умный, типа. Играет в ученого, исследует якутский шаманизм, а сам с собой разобраться не может.

С собой ему было трудно. Он быстро обучился таким вещам, к которым шаманы идут полжизни — видать, и правда у него был талант, — но даже подъем на седьмое небо Верхнего Мира не давал того ощущения полета, что обещало детское сновидение. К седьмому небу приходилось карабкаться, и оттуда можно было только свалиться вниз. Где-то он ошибся. Что-то пошло не так.

Он жил очень скромно, хотя и не нуждался, камлал потихоньку «на здоровье», занимаясь больше психотерапией, чем реальным колдовством, имел определенный успех у молодежи как шаман новой формации, которому не нужен бубен — а Валера и правда легко обходился без инструмента. Старшие коллеги ругали его за это. Относились к нему, в общем, снисходительно — он умел расспрашивать и слушать. Верховный шаман сказал однажды, что Попов одаренный парень, но несет его куда-то не туда, и хотя душой этот молодой человек определенно из наших, у него слишком холодный аналитический ум; он вполне способен сотворить настоящее чудо и не поверить в него. Скорее всего, заключил Верховный, Попов проявит себя тем, что напишет очень толковую ученую книгу по якутскому шаманизму — ну и замечательно, не будем мешать, помогать будем. Хотя жалко парня, какой-то он потерянный.

Про себя Верховный подумал, а не напоролся ли Попов еще в детстве на астральный самострел, — это хитрая и чертовски убойная штуковина, которую всякая шаманская сволочь любила ставить, чтобы грохнуть зазевавшегося коллегу. Сейчас так не делают, но с прошлых веков, когда шаманы конкурировали жестоко, самострелов осталось по всей Якутии достаточно. Стоят настороженные и ждут свою жертву. Если Попов — подранок, тогда понятно, что с ним творится. А ведь мог бы стать сильнейшим из нас, бедный добрый мальчик…

Верховному было невдомек, что Валера прекрасно видел спусковые веревки самострелов, и пока был маленький, пролезал под ними, а когда вырос — переступал. Некоторые самострелы были насторожены не на шаманов-конкурентов, а на обычных людей, потомков тех, кто шамана обидел. Разряжалась эта пакость только выстрелом. По-хорошему, стоило бы нарисовать карту опасных зон, куда некоторым лучше не соваться, но даже Валера не очень понимал, как объяснить людям смысл опасности, и совсем не понимал, как замотивировать шаманское сообщество, чтобы коллеги составили такую карту. Особенно если ты — бестолковый внук знаменитого деда и тебя скорее терпят, чем любят.

Собственно, в этом и была главная проблема Валеры Попова: он не понимал даже такой ерунды, что его вполне считают за своего, — потому что сам не видел в себе полноценного шамана старой школы. Он с детства привык изучать дедушку и сохранил этот взгляд на профессию со стороны: ему был интересен якутский шаманизм как образ мыслей и образ жизни, как особая философия — и совсем не интересен шаман внутри себя. «Да так, балуюсь…» — говорил он о своих занятиях и был вполне искренен. Он знал в Якутске одну прорицательницу — вот это талант! Познакомился со стареньким эвеном, в одиночку на-камлавшим для России Олимпиаду 2014 года — вот это силища! А сам я, так, балуюсь, чтобы быть в форме и лучше понимать феномен шаманизма.

В юности Валера вычитал у какого-то фантаста: «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии». Рассказал об этом деду и получил в ответ: правильно, а любая хорошо развитая магия — технология. Научить основам камлания можно любого. Вопрос — надо ли. Ну, будет у тебя целая нация бездарных шаманов. И что? Надеюсь, ты понимаешь, что если заставить бесконечное число обезьян бесконечно долго стучать по клавишам пишущих машинок, они все равно не напишут «Войну и мир»? Впрочем, я не читал. Я убегал из школы пасти лошадок. Я хотел стать ветеринаром. Поэтому я ничего не смыслю в литературе, но кое-что понимаю в людях, хе-хе…