«Если», 2017 № 02

Ясно, подумал режиссер. Хитрый армянин не стал светить местных заказчиков. Может, это какие-нибудь золотопромышленники или, к слову, алмазные короли. Черкечех в Мирнинском районе, а Мирный — алмазная столица России. Пусть их шифруются, себе дороже.

— До Черкечеха долго лететь?

— Ну… — якут задумался, сунув окурок в жестяную пепельницу. — По прямой тут больше тысячи километров, пока в Верхневилюйске дозаправимся… Часов пять, не меньше.

Мама. Пять часов на летающей мясорубке. Кстати, почему они сразу не полетели в тот же Мирный? Там вроде есть аэропорт, и рейсы из Москвы… И до Черкечеха этого уродского ближе…

Ладно, поздно плакать и страдать, лучше последовать примеру Задерейко и пойти на боковую. Жемчужников поднялся.

— Спать пойду, — сказал он якуту.

— Колю я разбужу и отведу, — отозвался тот. — Спокойной ночи. Завтра подъем часов в семь, потом быстрый завтрак, и на вертолет.

— Окей.

Однако в своей комнате, очень уютной, с деревянными стенами и мягкой кроватью, Жемчужников достал из чемодана уже изрядно почерканный красной ручкой сценарий и открыл посередине.

«48. HAT. ТАЙГА. ВЕЧЕР

ГРОМОВ, ЛИКА, ЧУЧУНАА

Громов идет мимо заброшенной лесной избушки, освещенной полной луной. Громов вполголоса зовет Лику.

ГРОМОВ

(вполголоса) Лика! Это я! Где ты?!

Переход. Лика пробирается через заросли, слышит в отдалении голос Громова.

ЛИКА

(кричит) Антон! Я здесь! Я иду, не бросай меня!

Лика бросается бежать, неожиданно из-за ствола сосны появляется чучунаа. Оскалив зубы, он одной лапой хватает Лику за волосы, другой — за плечо, срывает с Лики скальп. Лика дико кричит, по лицу ее льется кровь, слышен хруст, с которым кожа отрывается от черепа…».

Жемчужников хмыкнул. Интересно, согласится ли Бортич. Козловского на роль Громова вроде уговорили — видать, не поскупился Тариел, не соврал. Но какая, однако, дрянь этот сценарий. Мало того, что все эти албасты скачут — кстати, чучунаа это что-то вроде диких людей, то ли обычных, то ли снежных… Так еще и инопланетяне вылезают из своих кораблей, валяющихся тут с незапамятных времен, и помогают главному герою! Ясное дело, на питчинг в Фонд кино с таким не пойдешь. Ирген Иргенов и не пошел, гад такой — нашел спонсоров, те заинтересовали Асланяна, и вот мы здесь.

Режиссер взял с тумбочки бутылку минералки, попил. Он ощущал себя практически трезвым, хоть и выпил приличное количество пятидесятишестиградусной.

Успокойся, сказал он себе. Завтра в Черкечех, там заночуем, потом еще день в долине, вечером обратно. Романтика, палатка, костер… Что плохого? Прошлый проект почти весь в павильонах просидел, а тут свежий воздух, жратва, вон, вкусная, да и в целом развлечение.

…Вот и развлекаемся, подумал Жемчужников, поудобнее устраиваясь в вертолетном кресле. Заработала газовая турбина, двухлопастный винт начал медленно вращаться, набирая скорость.

— Взлетаем! — крикнул через плечо пилот-хипстер, словно без его комментария никто бы не догадался. «Робинсон» медленно поднялся над площадкой и начал набирать высоту. Плужкин перекрестился, как обычно делал перед полетом, и деловито полез в рюкзак.

— Теперь можно и соточку, — сказал он.

Креативного продюсера никто не поддержал. Задерейко смотрел в окошко, где проплывали сопки-перелески, а Дмитрий достал из кармана куртки мятый детектив-покетбук и собрался читать, но Жемчужников не дал.

— Слушайте, Дмитрий, а что все эти истории про Черкечех? Они хоть в какой-то степени соответствуют действительности?

Дмитрий неторопливо убрал детектив обратно в карман и ответил:

— Я там три раза был, ничего такого не видел. Ни металлических котлов, полузарытых в землю, ни шибко худых одноглазых людей в железных одеждах. Не думаю, что тут космический корабль разбился или инопланетяне базу содержат.

— Вижу, читали уфологические книжки? — улыбнулся режиссер.

— Туристы интересуются, приходится читать. Долина смерти, еще бы.

— Часто туристы туда ездят?

— Редко. И далеко, и делать там особо нечего… Экспедиции изредка мотаются, телевизионщики приезжали лет десять тому.

— Андрей И., — понимающе кивнул Жемчужников. — Это несерьезно.

— Там все несерьезно, — сказал якут. — Хотя старики разное рассказывают.

Ага, вот оно, обрадовался режиссер. Все же не выдержал Дмитрий. «Старики разное рассказывают», «лучше бы вам туда не ездить» и весь прочий джентльменский набор фильмов ужасов.

— Но старики хитрые, они знают, что от них услышать хотят, — продолжал толстяк, прищурив и без того узкие глаза. — Вот и вы — кино снимать будете, а сами же не верите, правда?

— Мы художественный фильм снимаем, не документальный.

— Ай, в документальных тоже всё врут, — отмахнулся Дмитрий. — А про Черкечех я так скажу: на самом деле там что угодно может быть. Почти триста километров по берегу и еще бог знает сколько в ширину — это же исследовать невозможно. Места глухие, тайга, болота, единственный ближний поселок был Ойгулдах, и тот с девяносто шестого года заброшен. Туда мы не полетим, мы на обычное место полетим, куда я туристов возил. Я не оператор, но, кажется, там красиво будет, чтобы кино снимать.