Если боги за нас!

Иду по разросшемуся городу, по сторонам на дома и горожан поглядываю. И не покидает меня ощущение, что стал я чужим в этом времени, оторвался от людей. А может быть, это чувство появилось оттого, что не узнают меня здесь на улицах, как раньше? Может быть.

В Кром пропустили без вопросов. Правда, внимательно оглядели. Здесь, внутри крепких стен, уже кое-кто начал узнавать, приветствовать, раскланиваться, но прежних тёплых отношений всё равно нет. Да и я также почти никого уже и не помню. Те, кого и помнил — раньше были гораздо моложе, а эти, новые старые знакомцы, за годы успели сильно измениться. Надеюсь, что только внешне. И тут же подумалось, что зря я так на это надеюсь. Один только пример с Даниэлем сразу показывает, что не стоит мне на свои воспоминания полагаться. Надо с людьми знакомиться заново, узнавать, кто чем дышит и чего стоит. Наверняка здесь и свои интриги уже появились.

Странные у меня ощущения. Словно на меня периодически в прицел поглядывают, выбирают точку на теле, куда можно пулю влепить. Или болт арбалетный. Даже плечи сводит от напряжения. Скорее бы до крыльца дотопать. Шаг, что ли, ускорить? Нет, нельзя, не по статусу мне быстрым шагом идти, придётся потерпеть.

На крыльце остановился, обернулся, оглядел площадь. Никто в спину не уставился, народ по своим делам торопится. А неприятное ощущение пропало. Ладно, может быть, мне всё показалось?

Трувор шагнул навстречу, а Горивой так и остался сидеть в меньшем кресле. Нет, всё-таки поднялся на ноги, сделал шаг вперёд. Здороваться и приветствовать друг друга не стали, виделись с ним недавно, лишь кивнули коротко головами.

Обнялись с князем, охлопали спины. Трувор вернулся на княжеское кресло, уселся, а я так и остался рядом стоять. И Горивой на своё не присел, сбоку от меня оказался. Ерунда?

А Трувор начал расспрашивать про поход. Отвечал ему, а сам соображал: «Горивой же наверняка всё успел рассказал? Что-то тут не то. И смотрят оба на меня как-то не так. Аккуратнее мне нужно быть».

— А скажи мне, боярин, отчего ты Даниэлю в Данциге взялся помогать? С какой целью?

— А как не помочь, если у него жену и детей похитили?

— Это понятно. Только я не про это спросил. Почему потом остался?

Вот оно! То, чего я подспудно ожидал, чего опасался. Получается, Горивой меня крайним делает? Почему? Ведь это же он меня настойчиво уговаривал и уговорил там остаться и помочь купцу? Та-ак. Если сейчас Трувор меня спросит, почему я в таком случае точно таким же образом замок в Бордо не захватил, то… И если князь в дружеском вроде бы разговоре резко перешёл на официальный язык…

А пока отвечать нужно. Решение-то, что ни говори, моё было. Я в походе старший. Был. Только осторожно отвечать. И каждое слово тщательно взвешивать.

— Если купец встанет во главе города, то нам проще торговать будет.

— И это всё? Сколько у тебя при этом убитых и раненых? Что? Эти потери стоят снижения торговых пошлин?

Ну да, кто бы сомневался. Ох и не нравится мне такой подход. Почему крайним делают? Подстава? В сторону Горивоя стараюсь не смотреть, боюсь — по моему взгляду всё понятно станет, а мне сейчас нарываться ни к чему, у меня же жена здесь. И молчать нельзя.

— Даже если мы только торговать собираемся, то и то стоят. Но мы ведь не только торговать собираемся? — и развернулся к безопаснику. — А ты что молчишь, Горивой? Не ты ли меня уверял, что нам нужно обязательно закрепиться в городе? Почему не рассказал князю, для чего?

— Ты за себя отвечай. Меня спросит князь, я также отвечу.

— Ясно. Княже, повторяю. Даже если только одной торговлей заниматься, то нам и пошлины меньше платить нужно будет, и товары наши без проволочек приниматься будут.

— Да они у нас и так хорошо идут. А о чём ты с Последом договаривался? Что за поселение собрался ставить? Для чего?

— Чтобы у тебя в тех землях были свои люди, своё поселение, чтобы там появился ещё один кусок нашего княжества.

— Ладно, пусть пока так будет. А из Бордо почему просто так ушли и моего поручения не выполнили? Слово княжеское для тебя ничего не значит? С графом замирился! Решил своевольничать? Ну! Говори!

— Граф слово своё дал, что не его это вина, эти подсылы. Обещал всё прекратить…

— Боярин, ты словно дитё малое. Слово дал… Обещал… Сам-то в это веришь? Вижу, что веришь. Да только у меня той веры после стольких попыток меня с супругой жизни лишить — нет. И что с тобой теперь делать, не знаю. И графа ты в живых оставил вместе с его змеиным семейством, и поселение решил основать вдалеке от меня… Словно новое место для себя подыскиваешь. Уйти хочешь? Ступай с глаз моих, пока я чего лишнего не сказал. Думать буду. И из крепостицы своей ни шагу. Ступай, ступай…

Развернулся я, покинул княжеский терем, вышел на площадь, миновал крепостные ворота. Более или менее пришёл в себя лишь в своём кабинете. Единственный и основной вопрос долбил голову. Зачем Горивою это нужно? И Горивою ли? Что мне-то делать?