Если бы красота убивала

– А как насчет остальных гостей? – спросила я. – Мог кто-нибудь из них иметь на тебя зуб? Долорес пока оставим, давай подумаем о репортерах, авторах, редакторах других журналов. У тебя есть причины подозревать кого-нибудь из них?

– Нет. С большинством из них я даже не знакома.

– А как обстоит дело с младшим персоналом «Глянца», особенно с теми, кто работал еще при Долорес? Мог кто-нибудь из них затаить на тебя злобу?

– Нет, не думаю. То есть я, конечно, запретила готовить в офисе поп-корн, потому что терпеть не могу его запах, но вряд ли только из-за этого кто-нибудь попытается меня убить.

– Значит, единственный человек, который тебя на дух не переносит, это Долорес?

– Да, но, как я уже говорила, с какой стати ей убивать меня именно сейчас? Ее выперли из журнала больше четырех лет назад, и хотя она меня терпеть не может, за это время страсти постепенно улеглись. Она выпустила свою дурацкую книгу, теперь ее только это и интересует.

– А ты задумайся, – возразила я, – почему бы ей не отомстить тебе именно сейчас, когда ее никто не заподозрит? Я хочу найти какой-нибудь предлог с ней встретиться и, так сказать, прощупать ее.

Я помешала каппучино, перемешивая сливки с кофе, потом предложила:

– Давай на минутку вернемся к Такеру. Ты ведь его знала? Вы часто с ним общались?

– Да что ты! Я его терпеть не могла. Вскоре после того, как я получила работу в «Глянце», он пригласил меня на ленч в «Четыре сезона» и обращался со мной так, будто я его племянница из Айдахо, впервые приехавшая в большой город. Когда он представлял меня своим знакомым, я все ждала, скажет ли он, что я сама шью себе платья.

– Ваши пути часто пересекались? Может, вы заседали вместе в каких-нибудь комитетах?

– Нет, если мне удавалось этого избежать. Я встречалась с ним на деловых приемах, но это и все.

– А что ты скажешь о редакторах других женских журналов? Тебе часто приходилось иметь с ними дело?

– Нет. Ты ведь знаешь, я стараюсь, чтобы «Глянец» был не таким, как другие журналы, и мне не нравится, когда нас стригут под одну гребенку.

– Но кто-нибудь мог мысленно объединять тебя с ними, как ты думаешь? Воспринимать тебя как часть чего-то или как ответственную за что-то, что ему не нравилось?

– Есть один момент, но думаю если мы будем разрабатывать эту версию, то пойдем по ложному следу. Я говорю об абортах. Думаю, все главные редакторы выступают против запрета абортов, и иногда я получаю гневные письма от сторонников запрета. Эти одержимые считают нас кем-то вроде заговорщиков.

– Очень сомневаюсь, что этот случай может быть связан с проблемой абортов. Конечно, среди противников абортов попадаются настоящие психи, которые и убить могут, но они обычно используют пули и бомбы, а не отравленные трюфели.

Я сделала глоток кофе и слизнула с верхней губы молочную пенку.

– Ладно, для начала я сконцентрирую усилия на двух версиях. Первое, это сотрудники «Глянца». Я просмотрю все резюме, возможно, у меня появятся какие-нибудь соображения. Хочу проверить, не работал ли кто-нибудь из них раньше у Такера в «Лучшем доме». Было бы неплохо, чтобы ты вспомнила последние несколько недель и подумала, не было ли случаев, когда кто-то из младшего персонала был обижен, зол или просто вел себя странно. И второе. Я собираюсь прощупать Долорес. Как ты думаешь, могли у нее быть причины ненавидеть Такера так же, как тебя?

– Насколько я знаю, нет. Хотя, наверное, ее раздражало, что ее выгнали с поста, а его – нет.

Кэт знаком велела официанту принести счет, сама его оплатила, мы взяли свои вещи и вышли на улицу. Медисон-авеню к этому времени бурлила, тротуары заполнили ученицы частной школы – девочки в коротеньких, почти не прикрывающих попки юбочках, пожилые дамы в костюмах от Шанель, малыши на серебристых самокатах и мамаши с колясками, которые каких-нибудь полгода назад ворочали двадцатимиллионными страховыми фондами, а теперь выглядели так, словно им больше всего на свете нравилось выгуливать детей. У тротуара стоял лимузин с включенным двигателем. Я поняла, что он ждет Кэт, только когда увидела, как она поймала взгляд водителя.

– Тебя подвезти? – спросила она, водружая на нос темные очки.

– Не нужно, я хочу пройтись. Я тебе позвоню, если найду в резюме что-нибудь интересное. Береги себя.

– Беда в том, что я даже не знаю толком, чего именно мне следует бояться. Представляешь, я даже выбросила зубную пасту и купила новую! Это похоже на бред, правда? Когда я об этом задумываюсь, мне хочется плакать.

– Ты придешь сегодня в редакцию?

– Нет. Вообще-то я собиралась отправиться туда сразу после ленча, но теперь мне что-то не хочется. У меня есть другие дела; пожалуй, я еще один день поработаю дома.

В этот самый момент, словно уловив какой-то тайный сигнал от Кэт, водитель выскочил из машины и распахнул перед ней дверцу лимузина. Кэт села на заднее сиденье, и тут мне пришла в голову одна мысль:

– Подожди, у меня есть еще один вопрос. – Я наклонилась к открытому окну. – Я не спросила тебя про Кипа. Можешь что-нибудь о нем сказать?