Если бы меня спросили снова

— Моя жена, Констанц, — представил Мух такую же улыбчивую, как сам, девушку в хиджабе. С потрясающе тёплыми чёрными глазами и ямочками на щеках. — Мы вместе учились, она тоже говорит по-русски, — коротко отрекомендовал Мухаммед. — И да, таких же прогрессивных взглядов.

— Здравствуйте! — улыбнулась Констанц. — Как Вадим?

— Спасибо! Терпимо, — кивнула Ирка.

Она, конечно, отвезла Воскресенскому и «Федерацию», и ноутбук, и всё, что он просил, и даже поворчала: «Не думала, что ты такой противный, когда болеешь», хотя доктор не рекомендовал ему работать, но, кажется, он был счастлив, что у них наконец-то есть настоящая зацепка и, как никогда, воодушевлён.

Мух предложил Ирке поговорить с мальчишками и найти Нура, который пропал после разговора с дедом. А Ирка решила сделать то, чего никак от себя не ожидала — пойти в храм.

Натолкнула её на эту мысль Аврора.

— Мы тут ездили на Соловки, — сказала она. — И я заказала в мужском монастыре молитву за тебя.

— Нет, я, конечно, мечтала, чтобы мужики на меня молились, — усмехнулась Ирка, — но представляла себе это как-то иначе.

А потом поняла, что хочет сходить в тот самый разрушенный Кафедральный собор.

Её доблестная невозмутимая охрана, которая ходила за ней пятью тенями, беспардонно останавливала автоматами движение, если ей требовалось перейти дорогу, а однажды просто выпустила очередь в воздух, когда водители тук-туков зажали пикап и не хотели пропускать, отвезла её и в собор.

Сначала они, как обычно, пробежались впереди, везде заглянули, всё проверили, отогнали каких-то зевак, а потом только разрешили войти.

Трудно сказать, то, что осталось от храма — это много или мало.

С одной стороны, уцелел интерьер: и стены, и пол, и длинный зал, и сводчатые арки, и замысловатые портики на колоннах, и даже все до одной колонны были целы. С другой, у храма не было крыши, из-за стен заглядывали внутрь любопытные пальмы, отчего, казалось, что это не собор, а типичный итальянский дворик.

В целом веяло спокойствием и сыростью. Ирка сделала несколько шагов и прогнала охрану.

Хотелось побыть одной. Постоять, подумать.

Ничего просить она не хотела, да и не имела права. Но христианская святыня в чужой мусульманской стране, собор, даже разрушенный — всё же сакральное место, а ей нужна любая помощь и вся удача, какую только можно пожелать, особенно сейчас.

Распятого Христа застреляли из автомата, но Христос висел, собор стоял, Ирка тоже не сдалась, поэтому чувствовала себя немножко вправе, хотя бы поблагодарить.

— Спасибо! — сказала она тихо.

Спасибо, что ей сказали про Кейсаней. Спасибо, что не забрали Вадима. Спасибо, что познакомили с чудесными сомалийскими детьми. Спасибо, что даже среди нищеты, голода и бед есть место доброте, помощи и состраданию.

Она развернулась, чтобы уйти, и замерла. Прямо напротив неё посреди зала сидела змея.

Глава 39

Большая змея. Скорее тёмно-зелёная, чем чёрная. Лоснящиеся свёрнутые кольца. Узкая голова, поднятая словно под дудочку факира. Белое подбрюшье.

— Нет! — крикнула Ирка, когда один из её автоматчиков наставил на змею дуло. — Нет.

Змея смерила её взглядом и не торопясь поползла в тень.

Вы когда-нибудь видели побледневшего негра?

Ирка тоже думала, что это оксюморон. Оказалось, нет. Её телохранитель, что едва не выстрелил в змею, обливался ледяным потом и шептал побелевшими губами:

— Мамба. Мамба, — показывал за спину на храм и всё повторял: — Мамба.

— Чёрная мамба, — зачитывал Ирке с экрана ноута Вадим. Удивил, она-то думала, он знает всё на свете наизусть. — Ядовитая змея, распространённая на всей территории Африки. Длина змеи может превышать три метра, что делает её второй по величине ядовитой змеёй после королевской кобры. Это также одна из наиболее быстрых змей в мире. Своё название получила благодаря чёрной окраске внутренней полости пасти, похожей на чернила. Общий окрас змеи варьируется от тёмно-оливкового до серовато-коричневого, обычно с металлическим блеском. Чёрные мамбы очень легко возбуждаются и крайне агрессивны. Яд обладает высокой токсичностью. Нейротоксины приводят к параличу и остановке дыхания. Стопроцентная летальность. Бр-р-р! — добавил он от себя и передёрнулся.

— Не такая уж она была и страшная, — отмахнулась Ирка. — Чего, конечно, по нашему телохранителю не скажешь. Парня пришлось приводить в чувства. Но убивать её не было нужды, — предупредила она реплику Вадима.

Сказать, что Ирка почувствовала что-то мистическое в её появлении, словно ответ на её молитвы, что змея словно приползла к ней, Ирка, конечно, не стала. Тем более, кто знает, что это значило. Предупреждение? Подсказку? Намёк?

Гадать она не стала, но почему-то ей нестерпимо захотелось позвонить Старой карге.

Ирка так и сделала.

Карга трубку ожидаемо не взяла. Нюся сказала, что Алевтина Викентьевна тяжело болела, но уже пошла на поправку, велела кланяться.

— Ира, — окликнула её Нюся, когда Ирка уже попрощалась и почти положила трубку. Окликнула и смутилась.

— Ну, говори, — ответила ей Ирка.