Если бы (СИ)

Адель, не отрываясь, наблюдала, как Салазар поднес ее белье к лицу и полной грудью вдохнул запах той, которой восхищался. Его всего пробрало, глаза непроизвольно закрылись от блаженства. Вот оно, доказательство, что девушка принадлежит этой ночью только ему одному.

Сама не осознавая происходящего, Адель по наитию, дрожа, склонила головку и ручкой скользнула вниз. И теперь уже Салазар следил, как она проникает в свое естество и притом молчит и даже сосредоточена. Решив, что достаточно, девушка подняла свою ручку. Она блестела от влаги, от вязких соков. Глядя слегка испуганно, но прямо в глаза Салазара, она поднесла пальчики к его губам. Вдруг рассердится, что она позволяет вольность? Не встретив, однако, сопротивления, Адель провела пальчиком по нижней губе.

У Салазара ослабли ноги. Он едва не потерял контроль в этот миг.

Девушка взволнованно вздохнула, когда Салазар, прикрыв от наслаждения глаза и притянув обеими руками к себе любовницу за талию, собрал языком влагу с ее среднего пальчика. Трепеща, Адель погрузила пальчик в его рот и застонала от ласки его губ и языка. Салазар сам взял другой пальчик и тоже провел губами от основания и до кончика, прикусывая нежную кожу. Облизав все пять, он провел языком меж ними, отчего Адель застонала его имя, и оставил влажные поцелуи на ладошке. Так, он испил вкус девушки, смешанный с запахом ее кожи.

— Ты невообразима, бестия… — прохрипел Салазар и припал к лебяжьей шее. Насытившись ласками, он слегка надавил на плечо Адели, а другой рукой сжал свою плоть, приподнимая ее. Повинуясь немому велению, Адель склонилась, уперевшись локтями в постель, и открыла ротик, чтобы подарить требовательному любовнику удовольствие. Держась на одной руке, Адель, не выпуская его из плена своих губ, другой ласкала себя. В благодарность Салазар гладил и целовал ее волосы.

Почувствовав, что оба они близки к завершению, Салазар отстранил девушку.

— Повернись, — приказал он.

Адель, распрямившись, повернулась к нему спиной. Он погладил ее вдоль позвоночника, и любовница послушно прогнулась. Разведя ножки, она приподняла бедра, уткнулась лбом в подушку, пока любовник шептал специальное заклятие. Только с уст слетело последнее слово, схватившись за ремень портупеи, обтягивающей грудь и лопатки девушки, Салазар резко вошел в нее.

Их обоих захлестнуло. Бесстыдство унесло разум самым здравомыслящим людям. Минуты пронеслись как секунды, и вот Салазар крупно задрожал, всем телом лег на девушку и застонал. Адель, как ударом, пробило сразу же, как только она услышала этот удовлетворенный рокочущий звук, который вряд ли кому-то доводились слышать. Она рухнула без сил на постель.

Салазар первым очнулся от сладкой истомы. Пошатываясь слегка, он сел на край постели и, зачесывая насквозь мокрые волосы, призвал к себе домашний халат. Одевшись, он встал и подошел к столу, впрочем, налив вина, тут же снова упал в кресло.

Адель тоже пришла в себя достаточно скоро. И первым делом она бросила сердитый, очень сердитый взор на расслабленного мужчину в кресле, потерла попу.

— А для меня у тебя нет одежды?

Салазар кашлянул.

— Сейчас.

Он вышел из зала и, вернувшись, принес с собой самую длинную свою рубаху, какую нашел. Адель накинула ее на плечи.

— Ну что, попробовала меня? — спросил Салазар, когда Адель на нетвердых после порки и оргазма ногах встала напротив него.

— Да. Но ты ужасно невкусный, — скривилась она театрально.

— Неужто? А как же «да, Салазар, еще, Салазар, пожалуйста, Салазар»? — передразнил маг.

— У меня был помутнен рассудок, ты, без сомнения, наложил на меня Империо… — и, выдержав паузу, добавила: — А вот вина не налил.

— Исправляюсь.

Салазар наколдовал второй бокал и заполнил его рубиновой жидкостью. И Адель жадно отпила четверть. Вино остудило ее.

Очаровательно улыбнувшись, Адель обогнула столик и села на колени к Салазару. Он удивленно приподнял бровь, но обнял девушку.

— Удушить вздумала, фурия?

Адель рассмеялась.

— Нет, конечно! Ты меня отлупил знатно, и унизительно было, но за дело… Все-таки я тебе эти удары ремнем задолжала…

— Вот как? — даже удивился Салазар.

— Да. Ведь мой язычок все равно что ремень: бьет так же хлестко по гордости.

— Не поспоришь.

Адель прижалась к его груди головкой и глубоко вздохнула.

— Прости меня, Салазар. Честно. Прости. Я тогда не очень правильно извинилась… А теперь… Я ведь тебя всегда уважала и восхищалась тобой, — заверила она, глядя ему в глаза. — А борзела, ну, из-за врожденной вредности… Как Моська на Слона.

— Что? — не понял Салазар. Конечно, он никогда не читал аллегоричных произведений Крылова.

— Басня такая есть, — ответила с улыбкой девушка. — Ну, неважно! Но на самом деле я никогда не пренебрегала тобой. Ни в коем случае! Ты самый… ты стоишь превыше всех мужчин, всех людей, не считая Северуса. Но Северус — это особый случай. Но для меня… ты как отец всегда будешь.

— Отцы не спят со своими детьми.

— Но они их бьют ремнем.

Салазар улыбнулся.