Если бы знать

Проверив, что у пса есть еда, питье и подстилка в углу веранды, он запер дверь и спустился к машине. Крутой захромал следом, но Ник покачал головой.

– В другой раз, приятель.

Он почесал собаку за ушами. Одно ухо было разорвано: должно быть, этой отметиной наградил Крутого тот же, кто оторвал ему пол-лапы, искусал до полусмерти и бросил на дороге, по которой случилось проезжать Нику. «Видимо, подрался с енотом или с другой собакой», – сказал ветеринар. Крутой потерял лапу, сохранил ухо и обрел новый дом. Двое потрепанных жизнью одиночек прекрасно друг с другом поладили.

– Береги себя, – сказал собаке Ник, сел в машину и завел мотор. На горизонте клубились низкие тучи. Очень под стать его настроению.

Вспомнилась Чериз и ее новообретенная вера. Пожалуй, ему самому не помешала бы сейчас надежда на помощь всевышнего. В зеркале заднего вида Ник поймал отражение Крутого: пестрый пес сидел на крыльце и смотрел ему вслед. Сейчас Ник чувствовал, что покидает свою единственную настоящую семью.

—Черт! – выругался Ник сквозь зубы и прибавил скорость.

Проселок выведет его на шоссе, а шоссе – на федеральную дорогу. И вперед, на юг. В Сан-Франциско. К Марле.

Голоса. Несколько приглушенных голосов. Кажется, уже ей знакомых. Очень хотелось спать, в мозгу тяжело ворочались неповоротливые мысли, но Марла упрямо боролась с забытьем и заставляла себя бодрствовать.

– Да, обещал приехать. Но мне пришлось с ним повозиться! – говорил Алекс.

«Кто? Кто обещал приехать?»

Алекс рассмеялся каким-то натужным смешком.

– Как выглядит? Хреново. Этакое дитя природы: выцветшие джинсы, потертая куртка, всклокоченные волосы. Не брился, наверно, с неделю. Он как раз ловил рыбу или крабов – не знаю уж, кого; только шлялся по морю на лодке, в которой – по крайней мере, с виду – дыр не меньше, чем в решете.

– Но он все-таки приедет, – вернула сына к теме разговора Юджиния.

Значит, свекровь тоже здесь.

– Сказал, что приедет. А что будет – кто знает? На него никогда нельзя было положиться.

– Ты был у него дома?

– Заезжал, но его там не оказалось. Я поймал его в гавани – если эту дыру можно назвать гаванью.

Снова натянутый смешок.

– Зачем же ты его позвал? – поинтересовалась Сисси. Так Марла узнала, что здесь и ее дочь. – Зачем, если ты его терпеть не можешь?

– Терпеть не могу? Что ты, милая! Просто не одобряю.

– Тогда какая тебе разница, где он живет и что делает? «Хороший вопрос»

подумалось Марле.

Глубокий, сладкий, соблазнительный сон уже тянул ее к себе под крылышко... но что-то ее насторожило. Должно быть, напряженное молчание, которым отец и бабушка встретили вопрос девочки.

– Почему вы так не любите о нем говорить? – спросила наконец Сисси. – Как будто его имя – это слово из трех букв или что-нибудь в этом роде.

– Оно в самом деле из трех букв, – усмехнулся Алекс.

– А твое – из пяти, – пробормотала Сисси себе под мое, недостаточно громко.

– Здесь и говорить не о чем, – глубоко вздохнув, иступила Юджиния. – Просто... видишь ли, не во всех семьях братья ладят друг с другом.

– Как дедушка и его брат?

– Да, как Сэмюэл и Фентон, – сухо ответила Юджиния. – И их дети. Чериз и Монтгомери, или Монти, как он сам себя называет.

– Почему они больше не наша семья?

– Потому что сами не захотели принадлежать к семье.

Сисси недоверчиво хмыкнула, затем сказала:

– А дядя Монти звонил на днях. Спрашивал папу.

– И я с ним поговорил, – вставил Алекс.

В голосе его при упоминании о кузене послышались странные нотки – то ли сердитые, то ли тревожные – Марла не поняла. Впрочем, она пока очень многого не понимала... не помнила. Выслушивание чужих разговоров, размышление над ними и упорные попытки пошевелиться отнимали все силы; она почувствовала, что снова уплывает в страну сна.

– Так что же Ник?

Да, они говорят о Нике, брате, который не окончил колледж или что-то в этом роде, но, боже, отчего такая тяжесть в голове, откуда эта глухая стена, не пропускающая ни одного воспоминания?

– А дядя Ник тоже не хочет быть с нами одной семьей? – донесся откуда-то издалека голос Сисси. Как видно, девочка так легко не сдавалась.

– Милая моя, ты не поймешь. – заговорила Юджиния.

– А ты попробуй объяснить.

Молчание. Марла представила, как Алекс с Юджинией обмениваются взглядами, молчаливо решая, какая доля семейных «скелетов в шкафу» подлежит огласке.

– Хорошо, Сисси, – мягко заговорила Юджиния. – Я объясню, зачем мы пригласили дядю Ника. Во времена тяжелых испытаний – таких, как это несчастье с твоей мамой, – родные должны собираться вместе и поддерживать друг друга. Знаешь, как в старые времена, когда переселенцам в прериях угрожала какая-нибудь опасность, они собирались вместе, окружали кольцом свои фургоны и дружно защищались?

– А кто опасность?

– Опасность – это не «кто», а «что», – поправила бабушка. – Можно подумать, в школах отменили родной язык.