Если движется небо

Взгляд молодого человека на мгновение помутнел. Видимо, Лейф врубил нейромодулятор на полную.

– Совершенно напрасно, – эхом отозвался он.

– Вы откроете шлюзы как только мы окажемся в буферной зоне и поморгаем световыми сигналами. После того, как мы покинем станцию, вы вернётесь на свой пост и будете там до... эээ... до конца смены, – Лейф повернулся к Фелис. – Живо на борт!

Содрогаясь от мысли, что в ангар вот-вот ворвутся, Фелис поднялась по трапу, не преминув споткнуться о высокий порог; не теряя времени, Лейф последовал за ней.

Внутри "реквизированный" ими кораблик оказался ещё меньше, чем выглядел снаружи: в тесной кабине было толком не развернуться, почти всё место занимали кресла для пилота и двоих пассажиров, а под багаж был отведён выдвижной ящик размером с багажник автомобиля.

Протиснувшись мимо неё – девушке пришлось вжаться в стенку, Лейф по-хозяйски уселся в кресло пилота, надел наушники и положил руки на пульт. Корабль вздрогнул, и, описав дугу, медленно поехал вперёд.

– Ох, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – прошептала Фелис.

С её феноменальной невезучестью вверять свою судьбу вчерашнему ребёнку – верх опрометчивости. С другой стороны, она ведь уже имела возможность убедиться, что Лейф действительно умеет управлять звездолётами.

Двери позади них, отделявшие буферную зону от основного пространства ангара, закрылись. Замигали датчики давления, уведомляя об откачке воздуха. С каким-то отчаянным спокойствием Фелис подумала, что теперь, если что-то пойдёт не так, они окажутся в ловушке.

Минута томительного ожидания – пожалуй, самая длинная минута в её жизни – и массивные створы поползли вниз.

– Открывают! – с облегчением выдохнула Фелис.

– Конечно, – хмыкнул Лейф. – А ты как думала?

Двери позади них оставались закрытыми. А впереди ждал безмолвный холодный космос.

* * *

Приготовить вкусный кофе на орбитальной станции в условиях псевдогравитации – целое искусство. Никто не знал, почему, но все, побывавшие на орбите, единодушно сходились во мнении, что кофе здесь не тот, что дома. То ли проблема крылась в слабой гравитации, всего вполовину от стандартной земной, то ли давление или состав воздуха как-то влияли на процесс приготовления напитка, то ли причины этого были чисто психологические, – однако факт оставался фактом: чтобы сварить более-менее сносный кофе, нужно было попотеть. У бывалых пилотов даже существовала присказка: "В космосе кофе не пьют", а самые лучшие кофейни располагались в космопортах – причём за линией таможенного контроля, в зоне дьюти-фри.

Джон Смит не был на планете, а значит, не видел хорошего кофе уже три месяца – а по его собственным ощущениям, целую вечность. Его вахта как раз подходила к концу, к тому же в работе Ассамблеи намечался плановый перерыв, – но тут, как гром среди ясного неба, на них обрушилась новость об Альбедо, – и на заслуженном отпуске можно было поставить жирный крест. Когда такое творится, что волосы шевелятся от ужаса – тут уже не до отдыха. И не до кофе.

Через несколько дней в Ассамблее стало совсем жарко: когда стало известно, что вслед за Альбедо и Лайма уничтожена таинственным врагом.

"А врагом ли?.."

Джон Смит яростно протёр воспалённые от недосыпа глаза. Интуицией дипломата он чувствовал, что происходящее скрывает куда больше, чем видится на первый взгляд. Большинство привыкли наблюдать лишь верхушку айсберга – но что остаётся недоступным глазу?

Устало вздохнув, мужчина потянулся за кофейником. Сейчас, когда почти весь маневренный фонд орбитального комплекса Люцерны был реквизирован под размещение беженцев с Лаймы, дипмиссия Ойкумены наряду со своими коллегами ютилась в модуле, который прежде занимал комитет по экологии и природопользованию. Места здесь было немного, комфорта – и того меньше. Но привередничать было глупо, да и некрасиво.

– Вы позволите?

Джон повернул голову.

– Тилль. Конечно, присаживайтесь.

– "В тесноте да не в обиде"? – Альбин изобразил вежливую улыбку. – Так у вас говорят, кажется?

– Угу, – кивнул Джон.

– Честно говоря, я не вполне понимаю смысл этого изречения, – подумав, признался Тилль. – Поступаться собственным комфортом в угоду чужих интересов – ещё куда ни шло... Разумеется, если речь о близком друге. Этакий безусловный альтруизм в условиях ограниченности ресурсов. Но соглашаться на заведомо дискомфортные условия, зная, что их предложили в ущерб себе и что благодетель сам будет испытывать неудобства? Это противоречит нашей морали. Гораздо благоразумнее было бы ответить вежливым отказом, чтобы после вместе найти необходимое в другом месте.

– Вы правы, Тилль. Было бы странно, если б в вашем языке возникли подобные выражения. – Джон снисходительно улыбнулся, словно желая смягчить прямолинейность своих слов. – Ваша раса на пути своего развития крайне редко сталкивалась с ограниченностью ресурсов. В отличие от человечества.

Тилль кивнул в ответ, отвечая своему собеседнику такой же прохладно-дипломатичной улыбкой: мимика у людей и альбинов была во многом похожа. Добавил в кофе четыре порции сахара, принялся медленно размешивать.