Если есть рай

Что бы сказал Варгиз, если бы сейчас меня увидел? Бывший семинарист, он бы надо мной посмеялся. Нанюхалась опиума для народа, сказал бы он. Бывшие семинаристы всегда воинственны. Во-первых, сказал бы он, любовь — это выдумка патриархата. Изобретена для того, чтобы держать женщин в подчинении (бывший коммунист, он бы не удержался от того, чтобы найти и в любви происки угнетателей). Я хочу быть у тебя в подчинении, сказала бы я. Но Варгиз сделал бы вид, что не услышал. Все эти сверхъестественные бредни распространяет каста жрецов для собственного обогащения, сказал бы он. Это просто река, просто огонь, просто мертвые люди, и твое собственное желание увидеть во всем этом что-то сверхъестественное. Я думаю, наша встреча — событие мирового масштаба, сказала бы я. Но он снова бы сделал вид, что не услышал. Или не услышал бы и на самом деле. Слышал ли он меня вообще, видел ли он меня еще тогда, когда мы были рядом? Или он так и не заметил меня, несмотря ни на наши объятия, ни на наши разговоры? Ведь всегда можно пройти мимо и не заметить — я вспомнила свой сон прошлой ночью, — можно владеть всем миром и не увидеть его, можно жить, вслепую передвигая фигуры.

Наверное, я задремала, потому что, когда я услышала стук в дверь, мне показалось, что она открывается сама по себе. Но стучать не перестали: я открыла глаза и поняла, что дверь по-прежнему заперта. С трудом встав с постели, я отперла дверь и увидела Гелю на пороге. В руке у нее была фляжка — я видела такие фляжки из алюминия, армейские, в магазинах старьевщиков.

Думала, ты еще не спишь, сказала она.

Я впервые заметила, какой у нее хриплый голос. Или, может быть, она охрипла после сидения в лодке, там было еще холоднее, чем на берегу.

Не сплю, конечно. Проходи, сказала я и зажгла одну из лампочек. Поскольку в комнате был только один стул, Геля, скинув ботинки, забралась на другую кровать. Я снова натянула одеяло из-за холода. Геля отвинтила крышку фляжки и попросила меня протянуть ей стакан. Стаканов в комнате не было. Я дала ей чашку.

Что это, спросила я.

Пей, не бойся. Местное.

Мы сидели на кроватях и молча пили в полутьме моей комнаты. Медные изображения на стене ловили и отбрасывали свет электрической лампочки. На этот раз и на улице все полностью стихло, не слышалось ни лая, ни гудения машин.

Ты знаешь, что здесь водятся бабуины? Я вчера видела, как они на балкон залезали, сказала Геля.

Бабуинов не видела. Вчера утром видела мартышку, сказала я.

Мы опять замолчали.

Ты могла бы здесь жить?

В этом городе? Нет. Никогда.

А я могла бы. Знаешь, тут можно привыкнуть. Я бы осталась. Могла бы работать в текстильном магазине. Или преподавать йогу для постояльцев. Сюда многие приезжают, чтобы йогой заниматься.

А ты умеешь?

Да, я много лет увлекалась всем этим. Йогой, медитацией. Не хочу хвастаться, но, думаю, я знаю больше, чем местные.

Даже те голые старики, которых мы на берегу встретили?

Нет, эти, может, знают больше. Они трупы едят. Правда, правда. А вместо миски у них черепушка. Не все, конечно. Но есть такие. Живут на кладбищах. И всегда обкуренные. Слышала про таких? Ну, вот это они и есть.

И ты хочешь здесь навсегда остаться?

Она пожала плечами.

Почему бы и нет. Расскажи мне лучше про себя.

Ты все про меня знаешь. Я же тебе говорила: я была в Европе. Влюбилась в Варгиза. Он женат, но несчастлив в браке. Я сначала хотела его забыть, но не смогла. Поэтому я приехала сюда за ним. Но мне не удается его найти. Сначала искала в Дели, его там не было. Потом приехала сюда — а он уже уехал. Надеюсь, его теперь наконец в Дели повстречать, завтра или послезавтра.

А чем он тебе так понравился?

Разве это можно объяснить? Понравился, и все тут.

Можно. Объясни. Что тебе в нем понравилось. Внешность, характер? Или то, что он женат?

Нет, конечно, чего же хорошего, когда он женат.

Некоторым нравится такая секретность.

По-моему, ему действительно это нравилось. То, что все приходилось держать в секрете. Он даже говорил мне, что ему нравится, когда у него есть тайны. Он любил, когда о нем чего-то не знают. Как будто чувствовал свое над другими превосходство.

А тебе-то что в таких отношениях нравилось?

Мне даже не то, чтобы что-то очень сильно нравилось. Мне просто не давало покоя, что я не могу решить, кто он: хороший ли человек, плохой ли. Любит он меня или нет. Он не давал мне покоя.

Геля повернула ко мне голову и подняла бровь, но ничего не сказала.

Или, еще, знаешь, это был вопрос веры. Я поняла, что так и не смогу решить, любит он меня или нет. И что надо просто решить: буду я верить, что он меня любит, или не буду.

И что ты решила?

Решила верить, что любит. Поэтому сюда и приехала.