Если Господь призовёт тебя…

– Марсик, Марсичек, прости, пожалуйста! Вот, съешь колбаску!

Я положила перед ним кусок колбасы, и он с громким урчанием набросился на неё.

– Ого! Вот это зверюга! – рядом засмеялся Дима. – Его, пожалуй, не прокормишь!

– Он просто растёт! – мне показалось, или в моём голосе действительно прозвучали извиняющиеся нотки?!

– Да я шучу! Эй ты, рыжий! – Дима присел на корточки. – Давай знакомиться!

Он протянул руку, и котёнок, покончивший с колбасой, обнюхал его пальцы: нет ли тут чего-нибудь вкусненького. Дима погладил его по спинке, и Марсик выгнулся дугой и замурлыкал.

– Пойдём домой? – Митя подхватил его на руки и спрятал под куртку.

Кот тут же высунул оттуда довольную морду и растопырил белые усы. Я почесала ему за ухом.

– Ну что, до завтра? – сказал Дима. – В школе увидимся, расскажу, как у него дела!

– До завтра.

Он повернулся и пошёл, придерживая одной рукой котёнка, а я немного постояла, глядя вслед, пока его фигура не пропала в темноте: наш проулок плохо освещался фонарями. Потом медленно поднялась на свой этаж, зашла в квартиру и услышала какие-то странные звуки.

– Мама?! – испугалась я. – Что с тобой?!

Мама сидела на кухне и плакала. В руке был насквозь промокший носовой платок, а на столе лежала чёрно-белая фотография, на которую капали её слёзы.

– Мама, ты что?! – я присела рядом, обняла её и прижалась лицом к плечу.

Дети боятся родительских слёз. Особенно, когда плачет мама. В мире должен быть покой и уравновешенность, а значит, мама всегда должна быть весёлой и улыбающейся! Слёзы матери – это как взрыв ядерной бомбы…

– Мам, не плачь! Ты из-за Диминого отца? Он погиб давно… уже три года назад.

Она высморкалась в мокрый носовой платок:

– Это разве давно?! Три года как три дня…

– Но ты больше не будешь плакать?

– Не обещаю, – гнусаво ответила мама и усмехнулась сквозь слёзы.

– А вы… дружили? – я решила осторожно прощупать почву.

– Мы учились в одном классе, – мама потихоньку брала себя в руки. – Поэтому, конечно, дружили. Но после выпуска все разлетелись кто куда и… больше мы не общались.

– А сколько лет назад ты закончила школу?

Мама задумалась:

– Мне сейчас сорок семь, значит, уже тридцать лет назад!

– И вы не приходили в школу на день встречи выпускников?! – ужаснулась я.

– Почему же? Сначала приходили, потом как-то другие заботы появились…

– Вам надо собраться! – заволновалась я. – Дать объявление в газеты, в Интернете…

– Зачем, Полюшка? – грустно спросила мама.

– Как?! Это же интересно: кто кем стал… и так далее!

– И кого уже нет на этом свете…

Я прикусила язык.

– Саши Березина уже нет, а он был лучшим в нашем выпуске… – голос мамы опять задрожал. – Кто знает, как сложилась судьба у других…

Она встала и пошла мыть посуду, не попросив меня об этом, и я поняла, что мама не хочет больше говорить на эту тему.

Когда, выучив уроки, я легла спать, то долго думала, глядя в темноту, как интересно сплелись наши судьбы: моей мамы, Димкиного папы, самого Димы и… меня.

***

Весь следующий день я была непривычно тихой на фоне шумных одноклассников, бурно обсуждающих, кто, где и с кем будет встречать Новый год. Маринка с Ксюшкой поглядывали в мою сторону, но первые две перемены молчали, а вот когда на третьей мы пошли в столовую, насели на меня по полной программе. Пришлось рассказать им о том, что было вчера.

Марина начала ахать и охать, рассудительная же Ксюша замолчала и о чём-то думала про себя, пережёвывая пиццу с компотом. Когда мы поднялись из-за стола, получилось так, что Марина оказалась впереди, а мы с Ксюшей – чуть сзади, и она тихо прошептала мне на ухо:

– Лин, а тебе не показалось, что между твоей мамой и отцом Димки что-то было? Ну, когда они учились в школе?

– Знаешь, я сама об этом думала, – так же шёпотом ответила я. – Но ведь она давно знала, что Димка – Березин, и ничего не спрашивала!

– Она могла решить, что это однофамилец, а вот когда увидела… – многозначительно замолчала Ксюша.

– А ещё я подумала вот о чём: как так вышло, что у них дома нет детских фотографий отца? Ведь они живут в его родном доме?!

– Может быть, всё уничтожил после ссоры или… разрыва? – предположила подруга. – И ещё знаешь, что странно… извини, конечно, но твоя мама такая красивая – и так поздно вышла замуж!

– И об этом я думала! Причём за какого-то Борькина-Шморькина! – мрачно буркнула я.

– Мне знаешь, что кажется? – нерешительно начала Ксюша.

– Что?

– Тебе надо спросить у своей мамы, какие у них были отношения…

– А зачем?

– Ну, если Дима узнает, что его папа и твоя мама были друзьями, он, может, по-другому будет относиться к тебе?

– Ага! – согласилась я. – Как к младшей сестре! Он уже об этом говорил!

– Эй, вы! – неожиданно раздался недовольный возглас Марины. – Хватит шушукаться! Когда больше двух, говорят вслух! О чём шепчетесь?!

– Так, ни о чём, я тебе позже расскажу! – торопливо сказала я Марине. – Пошли на урок.

Это был последний урок истории в этом году. Он и на урок-то был не похож: Рамиль Ринатович бегал по кабинету и что-то рассказывал, но его никто не слушал: у всех мысли были уже только про Новый год.

– Девчонки! – позвал нас Тёмыч. – Эй, девчонки!