Если Господь призовёт тебя…

И Женя, и Ильнар были не похожи на ровесников Андрея, они явно были старше нас всех, им было, может, уже по двадцать, да и вели они себя не так ребячливо, как наши пацаны.

«Может, они из какой-то группировки, а Дрон у них шестёрка?» – но эту интересную мысль не дал мне додумать Димка собственной персоной! Он подошёл и вежливо пригласил меня на танец. Надо ли добавлять, что у меня моментально все мысли из головы вылетели! Я встала и положила руки ему на плечи, он обнял меня за талию. При этом нос мой оказался на уровне его груди, и, чтобы посмотреть на Димкино лицо, мне надо было задирать голову вверх! Поэтому я предпочла сопеть ему в третью пуговицу рубашки, не поднимая глаз.

Какое-то время мы медленно двигались в такт мелодии на «пионерском» расстоянии, потом я почувствовала, как его руки робко подтягивают меня поближе, и носом я почти дотронулась до его груди, на которой виднелась тёмная поросль – он снял бант и расстегнул рубашку. Я осторожно вдохнула: опять этот запах, который я впервые почувствовала, когда мы проявляли фотографии в тёмной ванной! Это Димкин запах! Немного побольше пота, поменьше одеколона, потому что все мы успели и вспотеть и устать за долгую ночь; у меня неожиданно защипало глаза: мне дорого было всё, что было в нём, даже этот кисловатый, немного луковый аромат его вспотевшего тела! Сердце моё то отстукивало чечётку, то затухало.

– Поля! – шепнул он, прервав мои мысли.

– Что? – я наконец-то подняла голову и увидела, что он тоже склонился ко мне: синие глаза были совсем рядом.

– Я хочу кое-что подарить тебе!

– Мне?! – поразилась я.

– Да. Я же забрал у тебя такого чудесного котёнка, поэтому дарю тебе другого взамен! – с этими словами он вытащил из кармана брелок с небольшой мягкой игрушкой – рыжим котёнком!

– Ой, какая прелесть! – прошептала я, ничем, наверное, не отличаясь в этот момент от тысяч других девчонок, получивших первый подарок от любимого.

– Он ещё пищит! – Дима осторожно сжал пальцы, и котёнок пискнул.

– Спасибо, Митя! – я сама не заметила, как назвала его своим «тайным» именем.

– Как ты меня назвала?! – изумился он.

– Митя… А что, тебе не нравится? – испугалась я.

– Очень нравится! Меня так никто никогда не называл! – он притянул меня ещё поближе и наклонился.

Я поняла, что он хочет меня поцеловать, закрыла глаза и вытянула губы. Его губы, мальчишеские, обветренные, дотронулись до моих, и мы поцеловались – чуть соприкоснулись губами – а мне показалось, что это сердца наши прильнули друг к другу…

Он обнял меня покрепче, и мы тихо покачивались под музыку. Сквозь полузакрытые веки я видела другие танцующие пары: Витя с Ингой, Женя и Лена, Марина танцевала с Саней, Артём – с Наташей, Дрон веселил Диану, вот только Ксюши не было видно.

«Наверное, опять плохо стало», – подумала я.

Музыка прекратилась, и мы отодвинулись друг от друга: что было естественным в танце, при ярком свете не должно стать достоянием всех. То, что случилось, было нашей личной, на двоих, тайной…

– Давайте пить чай? – включив свет, сказал Андрей. – Есть конфеты, пирожные и Линкина ватрушка!

– Давайте! – народ оживился и потянулся кто куда: кто-то в туалет, Андрюха – кипятить чайник, я и Марина – доставать припасы, Артём вытащил и расставил на столе чашки и блюдца. Мы заварили крепкий чай, добавив в него травы из запасов мамы Дрона, водрузили на стол блюдо с пирожными, целую вазу конфет и мою ватрушку. Неугомонный Андрей притащил бенгальские огни, воткнул их в ватрушку и поджёг; мамин кулинарный шедевр превратился в сияющий, плюющийся горящими искрами веник. Я немного поворчала, что он хочет испортить мою ватрушку, но она не стала хуже, даже наоборот! И мы с огромным удовольствием принялись её уплетать!

– А где Ксюша? – после второй чашки чая вспомнила я.

– Ильнара, кстати, тоже нет, – заметил Тёмыч.

Дрон застыл, потом вскочил из-за стола и выбежал в коридор, прислушался и метнулся вверх по лестнице. Мы гурьбой ринулись за ним следом. Он подскочил к одной из гостевых комнат и распахнул дверь: на кровати лежали Ксеня и Ильнар, он навалился на неё сверху, она вяло брыкала ногами и отталкивала его. Глухо доносился Ксюшкин плач.

Пока мы стояли в остолбенении, Димка один смог правильно отреагировать: он подскочил к кровати, схватил Ильнара за шиворот и сдёрнул его с Ксюши. Мы с Маринкой подскочили к подруге и помогли ей сесть. Она плакала, волосы её растрепались, помада размазалась по лицу, на шее виднелись засосы.

– Принесите воды! – попросила я девчонок, и Наташа стремглав бросилась вниз по лестнице и через секунду вернулась со стаканом воды.

Ксюша начала пить, она вздрагивала, зубы её стучали о стакан, от былой уверенности не осталось и следа: она была похожа на испуганного зайчонка.

Мальчишки тем временем разбирались с Ильнаром.

– Ты что, придурок, творишь! – Димка держал его за шиворот. – Она же девчонка совсем, ей шестнадцати нет!

Ильнар вырвался и злобно блеснул глазами:

– А тебе какое дело, она твоя тёлка, что ли?