Если я исчезну

В пятницу утром он ждет меня возле домика для персонала в своем большом черном грузовике. Он выглядит помятым, невыспавшимся и бледным и сидит, поигрывая связкой ключей.

Я прохожу мимо сухого участка земли в саду. Он выглядит больше, чем в прошлый раз, но у меня нет времени разбираться почему. Стервятники продолжают кружить. Солнце припекает траву, и та начинает пахнуть компостом и слежавшейся древесиной. Больше всего на свете мне сейчас хочется как можно скорее убраться отсюда.

Я забираюсь в грузовик и кладу в рот таблетку драмины. Мы проезжаем мимо дома твоих родителей, спускаемся по дороге и мчимся в сторону Хеппи-Кэмпа.

– Напомни, что у вас за дела с Клементиной? – уточняет он, как только ранчо исчезает из зеркала заднего вида.

– Я выступаю перед ее классом. – Я была так сосредоточена на попытках разговорить ее и вынудить рассказать о тебе, что совершенно забыла, что сначала мне придется выступать. Я чувствую, как меня начинает укачивать, все вокруг начинает плыть перед глазами. Нужно было выпить таблетку намного раньше.

– О чем будешь рассказывать?

– О писательстве.

– Ты писательница?

Я ослабляю ремень безопасности.

– Да, если это поможет разговорить Клементину.

Он молчит, поэтому я все же решаю добавить:

– Наверное, нужно было подготовиться.

Он смотрит на меня, улыбаясь. Интересно, что бы случилось, если бы мы просто продолжили ехать. Я почти произношу это вслух. Я смотрю вперед на изгибы дороги и представляю себе, как она в конце концов выпрямляется, переходит в восьмиполосное шоссе; там по радио слышно не только помехи, но и живые человеческие голоса; там живут настоящие живые люди. Мне кажется, Джед был бы другим человеком вне ранчо. Почему же он не уезжает оттуда? Тут я позволяю себе помечтать, что он остается ради меня. Интересно, ты когда-нибудь испытывала нечто подобное?

– Как хорошо ты знал Рэйчел?

– Мы ведь это уже проходили.

– Вчера ты сказал, что вы постоянно катались верхом вместе. Но до этого ты утверждал, что Эдди никогда не разрешала тебе кататься на лошадях.

Произнося все это, я задумываюсь, почему я каждый раз позволяю ему сорваться с крючка. Почему мои многочисленные вопросы не позволяют мне загнать его в угол. Похоже, я так сильно хочу, чтобы он был невиновен, что даю ему возможность оправдаться.

– Эдди не знала об этом.

– Но тогда ты должен был знать Рэйчел лучше, чем говорил.

Ему нужно время, чтобы придумать ответ.

– Ты же сама приехала сюда из-за ее подкаста. Подумай, насколько притягательной она была в жизни. Да, мы провели немного времени вместе. Да, мы обсуждали всякую фигню. Но я ведь уже говорил тебе: не думаю, что я хоть сколько-нибудь ей нравился.

– Тогда почему она проводила время с тобой?

– Потому, Сера, что других кандидатов для общения здесь не так уж и много.

Я сжимаю челюсть. Мне неловко, но нужно задать следующий вопрос:

– Вы спали вместе?

– Ну, как бы, конечно.

Его ответ застает меня врасплох, и я не знаю, что сказать, что и думать. Ты спала с Джедом!

Грузовик замедляет ход, и перед нами открывается дорога на Хеппи-Кэмп.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Не стоит.

– Мне несложно.

– Но ты не обязан. – Его глаза сверкают. – Или тебе хочется?

– Неплохо было бы сходить.

Мы паркуемся на стоянке рядом с полицейским участком и идем к школе. «Родина индейцев, сердце Кламата» написано на ней. Охраны нет и в помине. Школа меньше ранчо. Я вспоминаю, как Тасия рассказывала мне о том, что тебя попросили уйти из школы. За окнами виднеется кривой участок мертвой травы, размеченный под футбольное поле. Глядя на эту удручающую картину, я начинаю понимать, зачем ты придумывала свои истории.

Я следую описаниям Клементины и нахожу ее класс. Подойдя к нему, я заглядываю в маленькое квадратное окошко на двери. Клементина стоит у грязной доски, на которой слабым маркером написаны слова «онтологический» и «эпистемологический».

Она указывает на доску:

– Кто может привести пример онтологической истины? Кто готов? Кто может? – Она с надеждой смотрит на учеников, которых всего шестеро. Потом замечает меня. – О, минутку. Подождите. К нам пришла особая гостья, о которой я вам говорила!

Она подходит к двери и с удивлением замечает Джеда:

– О, Джед. И ты здесь?

– Я все равно ехал в эту сторону. – Он врет без надобности.

Она подводит нас к доске перед классом. Все шесть учеников – девочки; две из них – твои племянницы. Глазами они все провожают Джеда и блаженно улыбаются.

У меня ничего не подготовлено, но, может быть, это к лучшему. Мне все равно нечего сказать этим девочкам. Мне грустно смотреть в их открытые чистые лица. Я думаю об Алиссе Терни, Лэйси Питерсон. О Флоренс Уиплер, которая исчезла в этих самых лесах. Я думаю о себе. И мне ничего не хочется сказать кроме: «Радуйтесь. Просто радуйтесь, что вы здесь. Вам не нужно никого слушать. Вы по-прежнему здесь».

– Девочки, это Сера Флис. – Клементина сияет с надеждой. – Она писательница, и она расскажет вам о своей работе.