Если я исчезну

БЕГИ.

Эпизод № 57: Последний звонок

Перед тем как исчезнуть, Лия сделала один странный телефонный звонок. Посреди ночи она позвонила своей лучшей подруге. Было около трех часов утра, но Лия не извинилась. Она говорила так, как будто беседа происходила в обычное время. Она жаловалась, что всю неделю плохо себя чувствовала. В четыре часа ночи она сказала, что ей нужно прилечь.

Я иду к дому Джеда. Стучу в дверь и тихо зову его, не желая, чтобы кто-то посторонний меня услышал. Я спрятала камень в пластиковый пакет, как ты меня учила, и положила его в рюкзак. Я непременно сохраню улики.

Джед не открывает. Изнутри не доносится ни звука. Я отхожу назад, пытаясь увидеть весь дом целиком. Меня начинают обуревать сомнения.

Если размышлять так, как ты меня учила, то Джед должен быть главным подозреваемым. Кроме него больше некому бросать в меня камень. Он живет ближе всех к желтому дому. Он мог видеть, как я шла по тропинке в ту сторону. И он все время подговаривал меня уехать отсюда. Может, он наконец решился? Я заглядываю в открытый гараж, и мои подозрения усиливаются – его грузовик стоит рядом с его сломанным мотоциклом. Они тут и стояли? А если транспорт здесь, почему тогда Джед не открывает дверь? Я снова стучу.

– Джед! – И вдогонку: – Я вижу, что твой грузовик здесь. Я знаю, что ты дома.

Странное чувство охватывает меня, мне кажется, что за мной наблюдают.

Какое-то время я стою на месте, а затем решаю обойти дом сзади, как следует осматриваю гараж, надеясь, что Джед появится, но его нет. У меня нет ни малейшего представления, где он может быть: вряд ли он у твоей матери или на стрельбище. Так где же он?

Я вытаскиваю камень из рюкзака. Интересно, смогу ли я взять образец почерка для сравнения? Пока я раздумываю над этичностью подобного поступка, мои руки сами дергают входную дверь. Она оказывается незапертой.

– Джед? – окликаю я еще раз и толкаю дверь.

Дом открытой планировки, поэтому я оказываюсь одновременно в кухне, гостиной и столовой. Все вокруг выглядит так, как будто жилец только что въехал; кругом пусто, если не считать некоторых вещей: дорогого на вид седла для родео на стойке и сейфа в человеческий рост, где, я полагаю, он хранит свои ружья. Кухня без отделки. Шкафчики без дверей, в них столовая посуда в стиле кантри, но вот шкафчик с алкогольными напитками забит под завязку. На стене висит огромный крест. Над ним лениво качается вентилятор, скрипя при каждом вращении. Я в растерянности: не знаю, где мне искать образец почерка. А люди вообще еще пользуются ручками? Так что я просто брожу по комнатам.

Грейс явно уезжала в спешке, потому что ее одежда до сих пор здесь. Все ее вещи чистые, но лежат как-то странно. Интересно, а была ли у Грейс машина? Почему она не взяла ни туфель, ни зубной щетки, ни платьев из шкафа?

Но мои подозрения бессмысленны. Если бы с ней что-то случилось, если бы Джед знал, если бы Джед сам что-то с ней сделал, разве он не избавился бы от ее вещей? Или это была уловка, способ выставить его невиновным? Зачем он все это хранит?

Мне нужно как-то убедиться, что Грейс вернулась в Техас, но я не знаю, как это сделать. Джед уверял меня, что она там. Твои родители сказали, что она уехала. Я могла бы проверить социальные сети, но единственный доступ к интернету находится в доме твоих родителей, и твоя мать не хочет, чтобы я им пользовалась.

В спальне я нахожу то, что искала, – образец почерка. На тумбочке лежит письмо, вложенное в Библию Грейс:

«Мне так стыдно за ту ночь. Это был не я. Я не такой. Словно есть настоящий я – и есть это нечто, какой-то монстр, которого я не могу контролировать. Что бы ни случилось, я надеюсь, что в твоем сердце еще есть желание молиться за меня. Я понимаю, почему ты хочешь уйти. Иногда мне хочется, чтобы ты так и сделала. Просто избавь себя от неприятностей и знай, что я люблю тебя больше всего на свете. Я люблю тебя. Но все дело в том, что себя я ненавижу больше».