Если я вернусь

–И я не буду звонить.

–Почему?

Опять всё сначала! Как не хотелось ему возвращаться к бесплодному разговору! Он накинул куртку, обулся и вышел.

Когда хлопнула дверь, Ольга вышла из кухни, увидела, что мужа нет, пожала плечами, не поняв, куда он мог пойти. Вернулась к салату, который начинала резать.

Илья сам не понял, зачем он вышел из дома. Просто вышел, чтобы не слышать разговоры жены. “Зачем она начинает снова и снова одно и то же? Как она не устает от болтовни? – задавал и задавал он себе вопросы. – Она же помнит, чем все кончилось. Зачем все повторять сначала? Конечно, она чувствует поддержку мамы”.

Легче от вопросов ему не стало. Он сел в подошедший полупустой трамвай, посмотрел в окно, улыбнулся, как будто совершил подвиг.  Он решил ехать к матери, ему нужно было поговорить с ней.

Через два пустых сиденья лицом к нему сидела женщина около тридцати лет, держа в руках два больших пакета, из одного из них выглядывал пучок зелени, раскачивая мохнатой метелкой.

Илья обрадовался, что в жизни есть еще что-то, что не выбивает из колеи. Перевел взгляд на лицо женщины и понял, что давно ее знает. Нет, он не был с ней знаком, но часто видел ее в этом трамвае, когда ехал к матери, которая жила в трех остановках, и он не брал свою машину, на которой было ехать туда гораздо сложнее. Куда она едет? Домой? Видимо, с рынка. Да, здесь рынок недалеко. И когда видел ее, всегда удивлялся, сколько в лице этой милой женщины жизни. В самом лучшем ее проявлении. В нем светились доброта, женственность, ласка, иногда усталость, но все равно было понятно, что в любой момент она кинется на помощь, перевяжет раны, напоит водой, уложит в постель и будет сидеть рядом всю ночь. Почему у него были такие мысли, он и сам не понимал: он не был любителем сентиментальных романов, но по-другому он ее не представлял. И сейчас ему ужасно захотелось, чтобы она сидела около его постели – ему было бы спокойно и комфортно. А она рассеянно смотрела куда-то вдаль, не замечая его.

Пока она увлекся созерцанием умильных картинок, женщина поднялась и, держа пакеты в руках, пошла к выходу. Он ждал долю секунды, затем выскочил за ней в открытую дверь. Илья прошел за ней несколько шагов, догнал ее, попытался взять пакеты.

–Позвольте помочь вам, – просто улыбнулся он.

Она удивленно посмотрела на него, не выпуская из рук пакетов.

–Спасибо. Да я и сама могу.

–И все-таки позвольте. Я вижу, что идете с рынка.

–Да, – как вы догадались? – посмотрела на пакеты, из которых выглядывала зелень и капуста. Рассмеялась. – Да, трудно было догадаться. А я вас видела как-то в трамвае. Вы всегда такой сосредоточенный едете.

–Правда? А считал себя довольно веселым человеком.

Она отдала ему пакеты, и они пошли рядом по аллее, которая упиралась в высотное жилое здание.

–Я здесь живу, – она указала на этот дом. – На пятнадцатом этаже.

Они подошли к подъезду, остановились.

–Я заслужил чашечку кофе?

Она смутилась.

–У меня сегодня субботник в полном смысле этого слова. Да и мама дома, дочка.

–Тогда, может быть в другой раз?

–Хорошо, – обрадовалась она.

Он хотел попросить ее телефон, но она опередила его.

–Запишите мой телефон. Кофе за мной. Обещаю сварить вкусный.

–Меня зовут Илья.

–Наташа, – она протянула ему руку.

2

—Илюшечка? – удивилась Зоя Яковлевна. – Что-то случилось? Проходи.

–Нет, нет, мама, не волнуйся. Просто решил проведать тебя, – он поцеловал ее в щеку.

–С отцом поздоровайся, – скомандовала мать. – Приходи на кухню, покормлю.

Отец сидел за столом, что-то читал. Увидев сына, снял очки.

–Сынок, здравствуй! Как дела?

–Нормально. Вот пришел, хочу с мамой поговорить.

–Поговори. Кажется, я догадываюсь, о чем.

–Да, покоя нет после той субботы. Ладно, пойду, пока не передумал, – он вздохнул. – Будет трудно.

–Успехов.

Илья прошел к матери.

–Садись, есть будешь?

–А можно чаю? И бутерброд.

–Никаких бутербродов. Поешь нормально.

Она поставила перед ним тарелку с голубцами, сметану, салат, хлеб.

–Ну, хорошо, – вздохнул сын, – можно и поесть.

–Оля хоть старается? А то смотрю, какая-то она безалаберная стала. И деньги не научится никак считать. Научил бы, сынок.

–Об этом я и хотел поговорить. Не надо поддерживать Олю в том, чтобы просить денег у Насти.

–Еще чего? Не убудет от Насти.

–Мама! Она слишком долго и много нам помогает. Не может же она вечно кормить мою семью. Правильно сделала, что отказалась.

–Не понимаю я тебя! Ну, откажись от ее денег! А сами-то справитесь? Нет, конечно!

–Справимся. А ты позвони ей, скажи, что ты погорячилась, пусть Настя приходит.

–Я должна извиняться? Нет. Этого не будет никогда. Пусть она извиниться.

–Мама, это ты ее выгнала! Ты сказала ей, чтобы она не приходила. Настя гордая. Она не придет, пока ты ее не позовешь.

–Нет, – мать стояла на своем. – И еще раз – нет.

–Мама! Она тоже твоя дочь.

–Если она не извинится и не изменит своего отношения к тебе – она мне не дочь.

–Ну, нельзя так, мама, – у Ильи кончились аргументы. Он отставил тарелку. – Знаешь, мама, лучше всего свое отношение к Насте выразила Машутка. Она сказала, что любит тетю Настю.