Если копнуть поглубже

— Он опять вернется пьяным.

— Перестаньте, на Милоша это совершенно не похоже.

Что, кстати, соответствовало истине.

— Он поехал пить пиво и заигрывать с девицами. — У Агнешки не было собственной тайной жизни, и она придумывала такую жизнь Милошу. — Вчера возвратился после двух часов. Обещает, но никогда не приходит вовремя. — Она огляделась по сторонам и чуть не села на задремавшую на стуле Лили — единственную кошку Мерси.

— Вот сюда. — Мерси уступила женщине шезлонг. — Вам с Антоном здесь будет удобнее.

— Спасибо.

Агнешка устроила сына на сгибе руки и вытянула ноги.

— Что это вы пьете? — поинтересовалась она.

— Красное вино, — ответила Мерси. — Могу дать вам что-нибудь другое: клюквенный или апельсиновый сок, минеральную воду. — Агнешка не употребляла спиртного.

— Я выпью вина, — заявила она.

О!

Мерси отправилась на кухню. Рэгс вернулся на свой стул.

Вино! Черт бы ее побрал! Придется открывать другую бутылку. Не давать же ей мое — с желтой этикеткой. Провались пропадом эта Агнешка!

Вопреки тому что она говорила Уиллу, Мерси никогда не позволяла себе слишком налегать на вино, но теперь, откупорив вторую бутылку — на сей раз «Вальполичеллу», — она тайком пропустила стаканчик, да так залихватски тряхнула головой, что чуть не опрокинулась в раковину.

И сама рассмеялась. Беззвучно. Мерси Боумен наконец свалилась пьяной!

Взяв чистый стакан для Агнешки, она возвратилась на веранду, жалея, что Фиона больше не играет. Музыкальный фон помог бы ей общаться с этой сложной, неприятной, несимпатичной и настырной молодой женщиной. Ведь придется разыгрывать добрую старшую соседку — золотое сердце.

А вот не буду — потому что не хочу.

Она мне никогда не нравилась. Понаехали всякие поляки!

Стоп, стоп, а как же милосердие?

Пошло оно подальше, это милосердие. Где оно, это милосердие, в ней! Стервоза! Гробит собственного ребенка. А теперь пьет мое вино и жаждет сочувствия…

Мерси налила, как требовали приличия, полстакана вина и подала нежеланной гостье.

— Я однажды пробовала вино. На своей свадьбе, — сказала та.

— Привет!

— Так говорят в Канаде, когда пьют?

— Ну, на самом деле так говорят англичане. Но и мы тоже. Будь мы французами, сказали бы «салют».

— Значит, привет и салют.

Женщины выпили.

Мерси села на единственный свободный стул и закурила.

— Не дымили бы вы, — попросила Агнешка. — Здесь ребенок.

— Это мой дом. — Мерси сама удивилась своим словам. — В вашем доме я бы не стала курить. А здесь буду. К тому же мы на веранде.

Агнешка поставила стакан с вином и откинула одеяло с лица Антона.

— Спит, — проговорила она, не обращая внимания на дым. — Очень спокойный весь день.

— Неужели вы больше не покажете его врачу?

— Ни за что. Врачи его убьют.

Ты его первая доконаешь.

— Но надо же узнать, что не в порядке с вашим сыном. Позвольте медикам хотя бы выяснить, в чем дело. Ведь будете локти кусать, если выяснится, что ему могли помочь, но вы не дали этого сделать. У моих друзей была дочь, — продолжала Мерси. — Очень красивая девочка. Но с первого взгляда было видно — ее надо лечить. У девочки косил один глаз…

— Что значит «косил глаз»?

— Это когда глаза не фокусируются вместе. Ее левый глаз не двигался и смотрел все время вправо…

— Как в кино. Так делают комики, чтобы рассмешить.

— Да… наверное… Только это-то было серьезно. Не я одна замечала изъян. Родители тоже знали, но все твердили: пройдет само собой. Девочке тогда еще не исполнилось и двух лет. Но они ничего не сделали. Абсолютно ничего. А она была такая красавица! К восемнадцати годам с глазом стало совсем плохо, и его пришлось удалить.

— На все Божья воля.

— Ни черта подобного! — вспыхнула Мерси. — При чем тут Божья воля? Родительская тупость и гонор. Вот в чем дело. Не хотели признать, что их совершенная дочь родилась с дефектом. А покажи они ее вовремя специалисту, и глаз удалось бы спасти. — Мерси решилась на рискованный шаг и выдвинула последний аргумент: — С Антоном может случиться то же самое. Я не считаю вас глупой, Агнешка. Вовсе нет. Но я считаю вас жестокой — это я должна вам сказать.

— Я не жестокая. Я покоряюсь воле Господней.

— Антон понятия не имеет о воле Господней, — прошипела Мерси и подалась вперед. — Он всего лишь младенец. И понимает одно — ему плохо. Почему он должен страдать? За что? Все, что от вас требуется, это отнести его в больницу и позволить врачам провести обследование.

Она опять выпрямилась на стуле. Налила себе вина и добавила в стакан соседки. Агнешка помолчала. Затем опустила глаза на сына и коснулась пальцем щеки.

— Он спит, — улыбнулась она. — Уснул.