Если любишь, то борись!

Мне почти каждую ночь снился его затылок и это голубое одеяние. Я все на него смотрела и ждала, чтобы он обернулся, но напрасно… Вообще-то, я не верю снам, просто все мои мысли были только о Романе, и, конечно же, я не сдержалась и рассказала моей единственной подруге Женьке про свою невероятную встречу.

– Ну, ты в своем репертуаре! Что теперь делать будешь? В монашки подашься? Теперь тебе надо монахиней стать, чтобы вам видеться…

– С чего ты взяла?

– Ну, он, наверное, евнух… Ему нельзя теперь, понимаешь? То есть он не может.

Блин! А что если это правда? Откуда мне знать, что им можно, а что нельзя? Как мне брат говорит, церковь еврейская, а у евреев ведь принято обрезание. Что они им там обрезают? Женька меня стала убеждать, что он не мой вариант, ведь я атеистка, поэтому меня не примут в монастырь, да и вообще меня любовь платоническая не устроит. Она была права. В монастырь я не хочу, да и то, что он евнух… Нет, ну не похож он, хоть убейте! Не может евнух так обжигать глазами! Я решила дождаться брата и спросить его, что он знает про веру православную. Выслушав меня, он дико рассмеялся:

– Лучше бы их всех и вправду кастрировали! Тогда бы их вера давно вымерла!

– Так он не евнух?

– Нет. Он такой же, как и я. Помощник жреца-волхва, помогает совершать обряды. Он не должен курить и не должен иметь вредных привычек. Хотя не факт. У них есть святой, который всю жизнь курил, святитель Филарет. У них многое допустимо. Вера очень удобная. Согрешил – покаялся, снова согрешил – опять кайся, и так до смерти, а потом местные чиновники сделают твой труп святым, если это им выгодно. Как это сделали с князьями Александром Невским и Дмитрием Донским и многими другими. Вера для рабов, а сами чиновники ни в кого не верят, они же знают правду. Чистая политика, для подчинения народа власти.

– Прямо как я, атеисты, – заметила я.

– Ты не еврейка.

Брат почему-то продолжал смеяться.

– Ты пока слепая. И он тоже слепой. Если он мужчина, то ему надоест быть рабом, и он освободится от еврейских уз. Ты же раба не хочешь иметь?

– Ну почему же. Для женщины всегда заманчиво иметь любимого раба.

– Юла, ты жестокая.

– Ты тоже раб, но Велеса и его системы, – надулась я.

Ярослав словно взорвался:

– Сколько раз тебе говорил, не смей! Мы потомки богов! Мы люди свободные, и наша вера никак не взаимосвязана с политикой и деньгами! Мы не наживаемся на богах!

В общем, всегда одно и то же. Ну нет здесь для меня разницы! Они оба поклоняются своим богам. Только один по-гречески одетый, в помещении и у стола, а другой в русской рубахе, под чистым небом и у костра. Все одна фигня. Ну атеистка я, поймите меня!

Несмотря на наши терки с братом, я все же успокоилась, что Роман парень обычный, никакой не кастрат, просто слепой, как и мой брат. Первые три дня я так и не дождалась от него ни звонка, ни эсэмэски. В институте, как и ожидалось, Костя только и говорил о грядущей войне, что он о ней прочел и посмотрел. Он решил спасаться с отцом Львом: когда тот уедет в Дивеево, Костя последует за ним. Оказывается, отец Лев и об этом говорил! Только я этого не слышала, я о Романе думала. Кирилл решил с Костиком съездить, так, на всякий случай. И они спросили меня, еду ли я с ними. Но я сказала, что подумаю. Мне надо знать, едет ли туда Роман. Просто так я туда не потащусь. Мне и так братишка каждый день мозг выносит. Еще меня ребята спрашивали, зачем я поехала на электричке и в другую сторону. Пришлось приврать, что в Люберцы надо было, к тете. Они мне не поверили. Ничего не сказали, но по лицам я поняла, что не поверили. Как говорится, шутка не удалась.

В среду вечером у меня началась ломка. Я не могла поверить, что красавчик мог обо мне забыть. Как можно забыть самую красивую девушку, которую он когда-либо встречал?! Выпендривается? Нет, меня это злит и сильно. Неужели он решил продолжать встречаться с этой Настей-террористкой?! Да она смотрится с ним как скунс с прекрасной хаски. Если он мне не будет звонить, то как я узнаю, будет он на выходных в храме или нет? Я позвонила подруге Жене и рассказала о наболевшем:

– Забей на него. Видимо, он считает себя красивее тебя. И потом, я уверена, что с той татаркой он не встречается. Если бы встречался, то тебе бы давно об этом сказал.

– Не успел. Я вышла из электрички, прежде чем он мне что-либо ответил, – грустно заметила я.

– Позвонил бы или написал. Он парень верующий, а значит, честный.

– Да видела бы ты их духовного отца! Какой он честный?! Гипнотизер, мозгоправ, похлеще моей мамы! – начала спорить я.

– Тебе грех так говорить. Про священников такое не говорят, Бог накажет! – завелась Женя.

– Это тебя он накажет! Ты в него веришь, а я нет! По твоему мнению, священнику врать о войне можно, а мне говорить о своих подозрениях нельзя?!

– Так ты говоришь о том, чего не знаешь…

– А он знает? Он видит Бога и может Его нам показать? Все одинаково…