Если муж - оборотень

Джина хихикнула, а девушка расплылась в улыбке. Эта домашняя семейная обстановка вызвала в душе у Присциллы одновременно множество чувств. Вот бы у них с Кайлом после стольких лет совместной жизни были такие же отношения, как у этой милой пары. Но в последнее время девушка стала побаиваться, что ни то, что отношения, а долговечность их брака не будет такой, как у этих прекрасных людей.

- Если честно, - решила признаться девушка, - я в Колумбусе лишь проездом. Еду навестить маму в Алабаму, вот и заехала увидеть подругу. Вы ее помните, Кристина Кадлекова?

Мэтьюзы переглянулись.

- Да, - кивнула Присцилла, - я не планировала визит к вам и очень раскаиваюсь в этом. Вы так много сделали для меня, а я даже не удосужилась послать вам открытку на Рождество.

Джина тепло улыбнулась, а профессор подарил ей такой добрый взгляд, что Присцилла поняла, они ее простили, и от этого стало еще более стыдно. Святые люди, а она…

- Ну, а как поживает твой супруг? - спросил мужчина.

Его голос звучал слегка тревожно, и девушка вспомнила, как профессор сомневался в ее выборе, и поспешила успокоить его:

- Все прекрасно. Я счастлива.

Мужчина кивнул.

- Я рад за тебя.

- Ну, а что мы тут сидим? - Джина всплеснула руками. - Давайте перейдем в зал.

- Увы, девочки, я вынужден вас оставить. У меня коллоквиум после обеда.

Он поцеловал супругу и еще раз подмигнул Присцилле. Когда профессор ушел, Джина и ее гостья переместились на диван в гостиной. Пожилая женщина положила на колени старый фотоальбом.

- Никогда ведь тебе его не показывала?

Присцилла покачала головой.

- Здесь вся история нашего рода, еще с того времени, как впервые изобрели фотоаппарат.

И Джина стала вынимать по одной старые фотографии и показывать их девушке. Присцилла была удивлена, ее родители никогда не занимались составлением генеалогического древа, и молодая женщина понятия не имела о своих предках. А тут все представители рода Мэтюзов где-то сердито, где-то лучезарно улыбаясь, смотрели на нее с пожелтевших фотокарточек. Удивительно.

- Раньше вы имели двойную фамилию? - спросила она Джину - Некоторые фотографии так подписаны.

- Да, так было до тысяча девятьсот шестнадцатого года, когда преподобный Клаус Робин Мэтьюз, вот его фото, основатель одного из баптистских сект в Калифорнии, посчитал, что двойные фамилии от лукавого. С тех пор осталась только Мэтьюз.

Девушка улыбнулась.

- Вы имели интересных родственников.

- Да уж. - Джина закатила глаза, - предки моего мужа были оригинальными людьми. Там были и пророки, и убийцы, и выдающиеся ученые, и деградирующие пьяницы. Был даже один, объявивший себя солнцеедом?

- Как это?

- Говорил, что питается только солнечным светом.

- И как долго он протянул на такой "диете"?

- На удивление довольно долго, целых шестьдесят четыре дня, после чего, конечно же, скончался от голода.

- Да, печальная история. А это кто?

Девушка вытащила из общей кучи цветную фотографию. По качеству и внешнему виду было ясно, что фото сделано в ближайшие годы. С картинки на нее смотрела миловидная светловолосая юная девочка с голубыми глазами и милой улыбкой.

- Эта наша дочь Кристен. Она погибла несколько лет тому назад.

 - Боже, - Присцилла растерялась. - Как это случилось?

В глазах Джины мгновенно появилась глубокая печаль.

- Ее убил какой-то мерзавец-наркоман, когда она возвращалась домой с вечеринки. Ей тогда исполнилось шестнадцать, и они отмечали день рождение в кафе.

Присцилле сделалось дурно, бедная Джина, бедный профессор. Сколько же им пришлось пережить.

Девушка положила руку на плечо старой женщине.

- Простите. А затронула больную тему.

- Ничего, - миссис Мэтьюз положила сверху свою руку, - мы уже свыклись. Джордж старался держаться и в отличие от меня не показывал своих эмоций. Но я вижу, он до сих пор не пережил это. Ему было тяжелее, ведь приходилось заниматься похоронами, поддерживать меня, пока я денно и нощно валялась в постели с истерикой. Это стало для него непоправимым ударом.

Присцилла опустила голову, она не могла больше видеть горечь этой женщины. Ей было невероятно жаль.

- Прис, девочка моя, - голос Джины заставил девушку снова посмотреть на нее. - Я знаю, что не могу тебя ни о чем просить... и я тебе не мать. Но... но, может, ты все-таки найдешь время еще пару-тройку раз навестить нас. Я чувствую, ты стала для Джорджа совсем родной. И для меня, конечно. 

Присцилла остро ощутила, как в ее груди разгорается пожар невероятного стыда. Так вот откуда столь нежные чувства со стороны пожилой пары к ее персоне – она напоминала им погибшую дочь. Но при этом вела себя далеко не «по-дочерински». Они уже потеряли одного ребенка, а теперь «другой» проник к ним в душу, а потом плюнул туда.

Присцилла наобещала миссис Мэтьюз всего на свете, чтобы хоть немного притупить боль пожилой женщины. Но сама не смогла просидеть еще и полчаса в гостях, так сильно ей хотелось на воздух. И, придумав кучу причин, быстро попрощалась со старой женщиной и поспешила уйти.

- Я был сегодня у вас дома и никого там не застал, поэтому и приехал к вам в офис.