Если настигнет проклятие

Брат, Боже у меня был ещё и брат, – мёртв.

Родная мать – неизвестно.

А я – на тонкой грани от смерти.

Виктор не простит мне попытки сбежать. С тех самых пор, я больше не видела его ни разу. Странная мания: убедить меня в своей правоте – пропала. Больше нет желания переманить меня на свою сторону, навязав лживую доброжелательность и поддельную заботу обо мне.

Истинное отношение наконец-то вылезло наружу.

Я для него – всего лишь собственность, которую он создал когда-то для единственной цели, выгодной только ему. И он её добьётся любой ценой. Если я не сдамся сама, меня попросту отключат от разума. Но даже при таких, казалось бы, совершенно безнадёжных обстоятельствах, я не отпущу ничтожно крошечную надежду, что у них ничего не получится, и буду бороться до самого последнего собственного вздоха.

Темнота в камере нарастает, уплотняясь и расползаясь, словно тягучая смола надо мной. Проходит один час и тридцать восемь минут, сорок четыре секунды. Я знаю это точно, потому что не прекращаю вести счёт секундам. Пытаюсь найти в своей памяти что-то очень хорошее, чтобы скрасить ещё одну ночь. Но, оказывается, заставить себя вспомнить что-то приятное не так просто, когда тебя окружает настолько дерьмовая реальность.

Все воспоминания, напротив, пробуют, спасаясь, запечатлеться глубже туда, где их никто не сможет найти. Я пробую их уговорить вернуться хотя бы на некоторые мгновения, чтобы эта ночь не была такой одинокой, как внезапно происходит необъяснимое.

Красный свет взрывается над моей головой, интенсивно пульсируя в воздухе. Я не сразу понимаю, что это тревога, пока сила ударной волны толчком едва ли не сбрасывает меня с кровати.

Тревога.

Самая настоящая тревога.

В груди разбухает странное чувство, и я начинаю молиться, чтобы оно не было связанно с надеждой. Но поздно, я уже чувствую её слабовато бархатистое ощущение под ложечкой. Между лопаток волнующе свербит, принуждая тело хоть как-то задвигаться.

Ещё один мощный толчок, и я приподнимаюсь на локтях, вперив взгляд в дверь, изо всех сил прислушиваясь к звукам за ней.

Тщетно, громкая сирена разрывает плотную тишину в камере. Ничего не слышу из того, что помогло бы мне разобраться.

Ноги вытягиваются, мгновенно напрягаясь и желая нести меня в любом направлении. Чувство волнения нарастает до невыносимого зуда, пульс ускоренно бьётся в каждой клетке моего тела.

Я что-то улавливаю… Нет, отчётливо слышу быстрое приближение, пока свет на замке неожиданно не загорается зелёным, и моему ошеломлению нет предела. Из меня вырывается надорванный, громкий вздох, когда в дверях появляется Паша. Его глаза панически ищут мои.

– Лена… – выдыхает он моё имя одновременно с двумя совершенно разрозненными друг другу чувствами – облегчения и немыслимого страха, что он действительно видит меня. – Я думал, что уже не успею.

Мой язык почему-то оживает.

– Паша? – искренне изумляюсь я. – Что ты тут делаешь?

Он шагает внутрь.

– Собираюсь забрать тебя отсюда.

Я инстинктивно отодвигаюсь, словно пробую сбежать от его слов, и удивляюсь тому, что сама ещё не предпринимаю ничего, повергнутая в шоковое состояние.

– Что происходит? – лишь молвлю я.

Паша добирается до моей кровати и присаживается подле меня. Он так отчаянно смотрит в мои глаза.

– Он пришёл за тобой.

Секунду я не понимаю – он?

Он…

А затем:

– Алек… – вырываются из меня судорожные тихие звуки.

Я начинаю дрожать.

– Богтымой, – бредово лепечу я. – Алек… он здесь…

Каждое слово – усиливает биение сердца.

Я не могу поверить в то, что произношу.

– Алек, – повторяю я снова и снова, уставившись на Пашино встревоженное лицо, отыскивая на нём подтверждения.

Внутри меня все органы беспокойно переворачиваются, падают и поднимаются, как на настоящих американских горках.

Паша хватает меня за плечи и резко встряхивает, приводя в чувства.

– Мы должны срочно выбираться отсюда, слышишь меня? Камеры гибридов, находящихся под контролем, открылись автоматически, чтобы обеспечить равные силы, как только они вторглись сюда, и мне удалось добраться до тебя. Но я потратил время, открывая все остальные отсеки, чтобы устроить настоящий хаос. Только так мы сможем выбраться отсюда.

Его слова неясны поначалу, но потом я вижу в его глазах больше, чем слышу. Он действительно собирается забрать меня. Сейчас. Когда я в секундах от истинной свободы…

Я подрываюсь так быстро, как только могу, отталкивая Пашу к противоположной стене. Ещё мгновение назад непослушные и вялые ноги теперь несут меня вперёд из камеры. Моё тело вибрирует от нервного напряжения, когда выбегаю в коридор, но тут же спотыкаюсь и падаю. Приземляюсь ладонями на что-то влажное и липкое, проскальзывая ими вперёд.

Меня бьёт лихорадочная дрожь, перед глазами кровь. Лужа растекающейся крови, в которой измазаны мои руки, локти, футболка, колени…

Осторожно и медленно поворачиваю голову, стараясь отогнать приступ тошноты, и вижу, обо что я споткнулась – Александр.

– Он хотел меня остановить, – объясняет Паша, стоя в дверном проёме. – Видимо, ему было велено: спрятать тебя, но он не успел этого сделать.