Если настигнет проклятие

Алек улыбается моему ответу и притягивает резким движением теснее к себе – намёк на большее, чем простые объятия. Но никто из нас не смеет сделать первый шаг к этому.

Мы смотрим друг на друга целую вечность, разделяя одно дыхание на двоих. Мой взгляд опускается на привлекательные контуры его губ и снова возвращается к карим глазам, в которых теперь буйствует целая буря эмоций.

Не знаю, кто сдаётся из нас первый – внезапно наши губы встречаются. Мои пальцы зарываются в его волосы, а руки Алека начинают блуждать по моему телу. Какая-то неистовая жажда поглощает нас, словно мы не могли добраться друг до друга долгие-долгие месяцы. Или даже, может быть, годы. Она порабощает нас, подчинят, заставляя испытывать нескончаемый голод. Мы пытаемся что-то заполнить, залечить или просто забыться друг в друге.

Я хотела получить от него правды. Так сильно хотела его понимать, но сейчас мне от этого тяжко. Я знаю, что Алек испытывает то же самое. Чувствую. Сладость и горечь нашего поцелуя обжигает нутро, но мне это нужно – нам это нужно. Неважно, сколько раз я умираю от него, рассыпаясь на части, важно то, что каждый раз он возвращает меня к жизни обратно.

Здесь и сейчас – что-то случилось. Что-то намного большее, чем было до этого между нами. И что бы ни произошло дальше, я это сберегу и сохраню навсегда.

Я не помню, как мы оказались в поместье. Помню, как было сложно принять факт, что пора возвращаться, однако обратная дорога, протекающая в ничуть не меньшем восторге, полностью всё компенсировала. Помню, как мы прогуливались, смеялись и много-много целовались. Разговаривали, сидя в машине уже возле поместья, и снова много-много целовались, что наступил пробел – в секунды, минуты, возможно, часы…

И когда Алек впервые отстраняется, я чувствую себя опьянённой и взволнованной, испытывая ненасытную нужду, которая никогда не будет удовлетворена полностью. Я не желаю его отпускать или это мои руки и ноги не желают того, чтобы он смог отойти хотя бы на сантиметр от моего тела. Но Алек не уступает моему желанию, опуская меня обратно на ноги. Однако сам он не отходит, по-прежнему прижимая меня своим телом к двери в его комнату.

Он тяжело сглатывает, глядя на меня затуманенным взглядом.

– Я думаю, что мне нужно ночевать сегодня в другой комнате, принцесса, – говорит он, всё ещё восстанавливая учащённое дыхание.

– Но это твоя комната, Алек, – протестую я, хотя какую именно позицию отстаиваю, вряд ли сейчас понимаю.

Я просто не могу его отпустить. Не сегодня и уж точно не в эту минуту.

– Тебе я точно не позволю спать в посторонней комнате, – настаивает он.

Но я говорила не про это.

Я не знаю, что делаю. Правда. Да и я чересчур искушена близостью его губ, чтобы хотя бы попробовать прийти в себя и задуматься.

Мои ногти скользят по его коже на затылке, словно на что-то уговаривая.

– Останься со мной, – прошу я, слишком желая, чтобы он уступил мне. – Пожалуйста, – мой голос звучит как-то неестественно, переполненный мелодичностью и сладостью, ласкающими слух. И я ему удивляюсь, но всего на секунду, так как меня волнует совсем другое. – Мы справимся. Я уверена, что сможем остановиться, – вновь уговариваю его, и тогда в глазах Алека что-то появляется, словно их заволакивает стеклянной пеленой.

И на этом всё – контроль Алека катиться в пропасть.

Раздаётся щелчок ручки. Внезапно, поддаваясь немому порыву, Алек приникает своими губами к моим, проскальзывая вместе со мной в пределы комнаты. Он закрывает дверь на замок и, развернув, снова прижимает меня к ней. Его руки опускаются вдоль моего тела: с силой, – необузданной и неуправляемой, – сжимают мои рёбра, талию, бёдра. Я ломаюсь в его руках – нежно и приятно, мучительно сладко.

Его губы опускаются на шею, туда, где бешено пульсирует сонная артерия, обжигая кожу, скользят ещё ниже, когда пальцы в тоже время отодвигают джемпер, освобождая путь для губ. Коленки слабеют, ноги становятся жидкими, и я совсем перестаю ощущать пол. Я ощущаю только Алека, в каждом месте, где он соприкасается со мной. И, кажется, их так много, потому что он ощущается буквально везде: на моей коже, под ней, в сердце.

И, О, Боги, я хочу ещё больше.

Какое-то совсем короткое время, я ещё не решаюсь сделать желаемое. Кажется, что есть что-то во всём этом неправильное. Потому что Алек… ну, он ведёт себя странно. Его прикосновения необычные, они смелые и уверенные, такие, словно он знает, что я от них таю, словно он хочет, чтобы я сошла с ума и потеряла от них голову. И это совсем на него не похоже. На моего Алека, который всегда чересчур осторожен. И мне действительно, стоит хотя бы на секунду остановиться и проанализировать это, но я заложница собственного тела, и анализировать – это последнее, что хочу сейчас делать.