Если настигнет проклятие

– Нет, Алек! – парирую я, удивляясь при этом, сколько резкости прозвучало в моём голосе. – Это тебе пора перестать думать, что несёшь ответственность за меня. За все мои решения и ошибки. Ты должен смириться с тем, что это был мой выбор, и прекратить пробовать его изменить. Для меня это важно, и моё мнение останется неизменным.

Неизвестно по каким причинам, но я ощущаю себя виноватой за последние слова. Возможно, от того, что в его глазах читается непостижимая боль и усталость, словно внутри него кровоточит какая-то глубокая рана. Но я останавливаю себя от этих мыслей. Это не я причиняю ему боль, а только его же нерушимые убеждения.

Он качает головой.

– Ты даже малого представления не имеешь, что тебя ждёт, – с каким-то явным предостережением говорит Алек. – И я не хочу, чтобы ты через это проходила.

Меня порывает желанием сказать Алеку, что уже всё закончилось, что больше ему не нужно беспокоиться. Но я этого не делаю. Я не могу говорить только то, что он желает услышать.

– И всё же, когда я принимала решение, ты согласился, что это действительно нужно. А теперь, когда у меня что-то начало, наконец, получаться, ты решил рассказать, чем это чревато?

Лицо Алека искажает гримаса крайнего недовольства.

– Оу, скажи ещё, что ты бы отказалась от этого, когда у тебя был такой реальный шанс поступить мне наперекор? – Он секунду молчит, чтобы окончательно сделать тон своего голоса презрительным. – Разве не в этом всегда заключалась вся суть?

Меня поражает удар в грудь. Поверженная его словами, я чисто машинально трясу головой.

– Если до этого и было, что ты ещё не успел испортить, то именно сейчас ты это и сделал.

У меня болит горло, и такое ощущение, что слова расцарапали его. От себя я тоже подобного не ожидала.

Алек смотрит на меня несколько мгновений, самое опасное спокойствие застыло в выражении его глаз. А затем он ухмыляется, вскидывая руками вверх.

– Даже не сомневаюсь, мисс-совершенство, – бросает он, отходя спиной назад, и у меня, должно быть, останавливается сердце. – Я попытался, а теперь могу лишь пожелать тебе не пожалеть о своём решении.

Пока Алек удаляется, я не могу даже нормально вдохнуть, стоя, как поражённая молнией. И только, когда он начинает спускаться, на меня резко накатывает вся ярость и злость, от которой колотит всё моё тело.

– Идём, принцесса, – кричит откуда-то снизу Алек настолько пренебрежительным тоном голоса, что мне хочется в эту же секунду его задушить. – Ты знаешь, я не могу оставлять тебя здесь одну.

Знаю. Поэтому ничего не могу поделать с тем, что мне нельзя запустить в него камнем, и вместо того, сжав кулаки, приходится заставить себя следовать за ним. Хотя мы оба до самого последнего решаем идти на довольно значительном расстоянии.

Когда я возвращаюсь в комнату, на моё тело резко обрушивается вся усталость сегодняшнего дня. Такое впечатление, что оно попало под бетоноукладчик, и его раскатали до бесчувственной тонкой пластины. Я ничего не ощущаю и едва осиливаю принять душ. И стоит только добраться до кровати, проваливаюсь в глубокую беспробудную яму сна. Но всего лишь на пару часов. И так происходит несколько раз. Я просыпаюсь, по-прежнему чувствуя всю ту же небывалую усталость в изнывающем теле, один раз спускаюсь вниз, чтобы прихватить еды, и возвращаюсь обратно в комнату. Сегодня я решаю завершить день старым способом забыться и отдать всё оставшееся время первой попавшейся книге.

За окном неумолимо темнеет, и чем основательней, тем я всё больше ощущаю странную, изводящую чем-то неприятным нервы тревогу. В поместье никогда ещё не было так тихо. Конечно, я и раньше подмечала для себя, что иногда здесь царит мертвецкая тишина, но чтобы ни шороху… По кожи проходится холодок.

Мне известно лишь то, что Несс с Дамьяном отсутствуют с самого раннего утра, а на счёт остальных – не уверена. Истерзав себя догадками, всё же откладываю книгу и встаю с кровати, выглядываю в окно, обнаруживая на парковке, как минимум, две хорошо знакомые машины. Это немного успокаивает, однако странное чувство некомфортности так и не даёт покоя. Тело ощущается напряженным, и тишина по-настоящему воздействует на меня не самым лучшим образом. Кожа нервно почёсывается, кажется, что на неё буквально давит воздух, и появляется желание просто укрыться, почувствовать, в какой-то степени, хоть малую, но отгороженность от всего этого. Поэтому возвращаюсь в кровать, натягиваю практически до носа одеяло, дважды проверяя, чтобы не осталось даже просвета, и стараюсь уснуть. И где-то минут через двадцать у меня наконец-то получается привыкнуть к тишине, после чего я всё же снова засыпаю.

Такое ощущение, что проходит минута, но неясность мыслей и тяжесть в веках говорят о том, что спала я долго… или нет? Потому что определенно что-то изменилось, снова вернулась необъяснимая тревога, словно мои чувства пробудились быстрее меня, и именно они заставляют сейчас прислушаться.