– Останови машину, – перебиваю я, но мой голос практически не слышен.
Алек бросает на меня быстрый взгляд и шумно сглатывает. Именно в этот момент на его лице отражается то, что он полностью осмысливает свои слова.
– Я…
– Останови машину, Алек! – выдаю на этот раз намного громче и не узнаю свой голос.
Сильные эмоции окутали моё горло так, что я совсем не могу дышать.
– При…
Пытается сказать Алек, но я его снова перебиваю.
– Останови эту грёбаную машину, Алек! – вот теперь я кричу слишком громко для того, чтобы Алек повернулся ко мне.
Он что-то видит в моих глазах, то, что вызывает в его собственных отчаяние. Отвернувшись, Алек зажмуривается, сжимая губы так, словно пытается вытерпеть самую неимоверную боль, и ударяется затылком об спинку сидения, но уже в следующий момент, открыв глаза, начинает сбавлять скорость.
Это самые долгие секунды, которые я когда-либо переживала. И едва успевает раздаться звук торможения, я распахиваю дверцу и выскакиваю на улицу. Хватаю ртом воздух и начинаю расхаживаться, но это совсем не помогает. Все внутренности извиваются так, будто бы я проглотила что-то живое.
Алек оказывается рядом и пробует подойти ко мне, но я вскидываю руками, останавливая его.
– Нет! Не надо, Алек.
Прислоняюсь к машине и закрываю глаза. Я не хочу, чтобы меня вывернуло наизнанку прямо на его глазах. И уж точно не из-за того, что он сказал.
Алек делает вдох, собираясь что-то сказать, но я пресекаю его попытку.
– Просто помолчи, пожалуйста, – говорю я спокойнее в тысячи раз, чем несколько секунд назад.
Моё сердце стучит, как никогда, громко. Уж как-то слишком громко и часто, и я стараюсь сконцентрироваться только на нём, считая удары.
Открываю глаза, мгновенно встречая пристальный взгляд тёмных глаз Алека.
– Я что, хуже всех? – спрашиваю я надламывающимся голосом.
Алек хмурится в недоумении.
– Ты, о чём?
Он не понимает меня. Конечно же, Алек не понимает. И не поймёт, почему меня вообще это беспокоит. Но меня это беспокоит, и я ничего не могу поделать с собой.
– Почему ты остановился со мной, когда никогда этого не делал?
Потрясённый вид Алека говорит мне о том, насколько несуразно для него звучит вопрос. Он проводит ладонью по лицу и устало поднимает взгляд к моему.
– Мне жаль, что я вообще это всё наговорил тебе…
– Алек, ответь, – настаиваю я, но мой слабый голос едва годен для этого. – Чем я хуже их?
Теперь он смотрит на меня так, словно я говорю самые омерзительные вещи в мире.
– Ты издеваешься сейчас?
– Нет, – отвечаю я, хотя сама вообще не уверена в том, что делаю.
Алек оглядывается по сторонам, будто отыскивая слова в первых попавшихся предметах, но, когда он возвращает ко мне взгляд, кажется, по-прежнему не нашёл ничего подходящего.
– Ты ведь понимаешь, о чём спросила меня? И насколько твой вопрос… – он замолкает, не зная, как правильно выразиться. И тогда Алек находит намного более подходящее утверждение: – Это самая большая глупость, которую ты когда-либо вообще произносила.
Возможно. И возможно, мне стоит перестать выглядеть глупо. Но всё, что вызывают его слова – злость, которую я не способна обуздать.
– Я понимаю, Алек, что спрашиваю. Но я должна знать, почему ты не хочешь меня. Потому что ты накричал на меня из-за того, что я этого хотела. А после не разговаривал со мной и избегал собственной же комнаты…
Внезапно Алек приближается так быстро, что я вздрагиваю и перестаю говорить. Он упирается ладонями в машину по обе стороны от меня и долго-долго просто смотрит в мои глаза. Его челюсть сжимается, незнакомый взгляд впивается в меня, его глаза очень-очень яркие, дикие, как у настоящего животного. Алек выглядит так, словно чертовски взбешён, сдерживая желание что-нибудь разорвать.
Его дыхание учащается и учащается, и учащается, а затем…
А затем он запускает руку в мои волосы на затылке и, рывком притягивая, целует меня. Целует с сумасшедшей пылкостью, с отчаянной яростью, так, словно наконец-то сорвался с цепи после долгих недель голодания. Так, как никогда ещё не целовал меня. И каждый новый поцелуй грубее предыдущего, более страстный, более требовательный.
Я мгновенно таю в нём, утопаю в ощущениях: сладости вкуса его губ, знакомом запахе его кожи, прикосновении его руки на моей талии, когда его тело вжимает меня в машину, и мне это нравится. Мои ноги становятся ватными и, кажется, что я вот-вот упаду на землю…
Но в этот же момент я понимаю, что есть в его поцелуе что-то неправильное и неестественное. Словно так не должно быть. Словно это ошибка…