Если настигнет проклятие

– Принцесса? – зовёт он, но меня словно кто-то за горло схватил и удерживает, не позволяя ответить. Алек хмурится, и мрак проскальзывает на выражение его лица, когда он наклоняется ниже. – Тебе плохо?

Он не дожидается от меня подтверждения, прикладывая руку тыльной стороной к моему лбу. Но я оживаю прежде, чем Алек успеет надумать себе что-нибудь, и качаю головой.

– Всё нормально. Правда, – заверяю я его, потянув наши сцепленные вместе руки обратно вниз на одеяло. – Просто… просто, что теперь, Алек? Ты сам говоришь, что они везде. И так оно ведь и есть. Сначала мой друг, потом здесь в поместье – два раза. А сейчас ещё и учеба. – Я даже не замечаю, как мой голос всё больше и больше переходит в истеричный, продолжая тараторить. Ясно лишь одно – у меня начинается паника. – А что дальше? Мой дом?! Господи, мой дом же уже был. – Мои глаза расширяются, и я делаю вдох. – Омойбог! Мама! Она ведь хочет, чтобы я поехала с ней. А я… Как я про неё забыла? Который час?

Именно в тот момент, когда я резко сажусь в поиске часов, Алек берёт меня за плечи, разворачивая к себе.

– Успокойся, принцесса, хорошо? – говорит он, заглядывая в мои глаза. Так глубоко и проникновенно, что умудряется нажать во мне какую-то кнопочку и привлечь моё внимание на себя. Я рассеянно киваю. – Вот и отлично.

Его широкая ладонь перемещается на моё лицо, и он проводит большим пальцем по щеке. Я всё ещё потеряна, но ощущения постепенно возвращают ясность разума. Алек хмурит взгляд.

– Ты правда немного бледноватая, – как-то полубормоча, сообщает он, словно делает эту пометку только для себя. Но когда он снова начинает говорить, уже точно обращается ко мне. – Послушай, у тебя довольно серьёзная была травма головы, и судя по тому, как она долго заживала, этот… – Алек на секунду замолкает, чтобы вздохнуть и остаться по-прежнему спокойным, но всё же следующее он выплёвывает со всем отвращением, которое только может присутствовать в нём. – Соболев… умудрился каким-то образом пустить в рану яд, – ещё одна пауза и не менее глубокий вдох, – в общем, ты можешь себя странно чувствовать. Но это временно. Должно уже скоро пройти.

Слабость. Вот, с чем было связанно такое сильнейшее желание закрыть глаза, когда только-только там очутился Дамьян. И моя головная боль сейчас – последний на прощание подарок Тимура. Как можно не радоваться его смерти?

Алек продолжает говорить, вновь привлекая моё внимание, и его ладонь скользит теперь на мою шею, немного приподнимая пальцем подбородок.

– Я спущусь вниз, принесу тебе воды и…

– Кофе, – перебив, вставляю я, и Алек кивает, улыбнувшись.

– Хорошо, кофе. – Черты его лица смягчаются от слабой улыбки на губах. – И что-нибудь поесть. А потом мы как раз вернёмся с тобой к вопросу «что теперь делать». Договорились?

Алек ждёт, и я соглашаюсь, выдав лишь жалкое подобие на улыбку.

– Договорились.

Но ему этого всё равно хватает, чтобы расслабиться. Он быстро целует меня и, встав с кровати, направляется к двери.

– Надеюсь, ты никуда на этот раз не захочешь уйти? – уже в дверях спрашивает Алек.

– Если только в лес прогуляться, это будет считаться? – я сама удивляюсь ответу, а Алек вскидывает бровями.

Его словно раздирает желанием уточнить: пошутила ли я или сказала правду. Очевидно, сейчас не лучшее время.

– Обещаю, что точно никуда не уйду, Алек.

На этот раз он кивает, принимая такой ответ, и больше ничего не спрашивая уходит, закрыв за собой дверь.

Когда я остаюсь одна, осознаю, как ловко Алек перевёл мою панику в плохое состояние, отвлекая на травму головы. Но, нет. Меня на самом деле тревожит скорый приезд мамы. И не только это. Приложив пальцы к правой стороне головы над ухом, я обнаруживаю, что она отдаёт болью, реагируя на прикосновение, но совсем немного. Не так, чтобы вызвать у меня странное поведение. И не так, чтобы я не могла сейчас нормально думать и ориентироваться.

Обвожу комнату взглядом в поиске телефона, искренне надеясь на то, что Алек его нашел. Но в ней слишком темно, чтобы что-то разглядеть, так как зрение остаётся по-прежнему затуманенным. Потому я встаю, намереваясь включить свет, но тогда, когда мои ноги освобождаются от одеяла, внезапно осознаю, что на мне нет Джинс.

Чёрт… на мне нет и моего свитера. Вместо всего, на мне лишь футболка Алека. Я моментально заливают краской, ощущая, как жар наполняет моё тело полностью с головы до пят. Не может того быть, чтобы Алек меня переодевал.

Как я могла такое не заметить?

Я возвращаюсь в лежачее положение. Возможно, мне действительно всё ещё плохо? Потому что мозг вообще отказывается работать и, как минимум, принять факт, что Алек меня переодел.

Он видел меня в нижнем белье? Теперь меня затапливает абсолютно другим жаром, и всё, что меня расстраивает – это то, что сама я пропустила такой момент, будучи в отключке.

Я останавливаю себя от дальнейших рассуждений. Мне явно всё ещё нехорошо, ибо последние мысли совсем не из разряда нормальных.