Если наступит завтра

– Некоторым из вас предстоит пробыть здесь очень долго. Единственный способ выдержать – забыть обо всем, что за этими стенами. В ваших силах облегчить себе срок или сделать его труднее. У нас здесь есть определенные правила, и им надо следовать. Мы говорим вам, когда вставать, когда работать, когда есть и когда идти в туалет. Нарушите какое-нибудь правило – пожалеете, что остались в живых. Мы предпочитаем решать все мирным путем, но знаем, как справиться с бунтарями. – Надзирательница скользнула взглядом по заключенным и задержала глаза на Трейси. – Сейчас вы отправитесь на медосмотр. Затем в душ, затем по камерам. Утром вам объявят ваши производственные обязанности. – Она уже собралась уходить, но тут стоявшая рядом с Трейси бледная девушка попыталась ее о чем-то спросить:

– Извините, не могли бы вы…

Лицо надзирательницы налилось яростью.

– Прикуси свой долбаный язык! Вы отвечаете только в тех случаях, когда вас спрашивают! Ясно? Это касается всех! Поняли, засранки?

И тон, и слова поразили Трейси. Надзирательница дала знак двум охранникам, стоявшим в глубине помещения:

– Уберите отсюда этих дешевок!

Трейси вместе с другими, словно стадо скота, выпроводили вон и повели по коридору. Заключенные оказались в большой комнате, выложенной белой кафельной плиткой. У смотрового кресла стоял толстый, среднего возраста человек в засаленном халате. Одна из охранниц скомандовала:

– Стройся! – и заставила женщин выстроиться в шеренгу.

– Я, леди, доктор Гласко, – сообщил мужчина в халате. – Раздевайтесь!

Женщины нерешительно переглянулись. И одна спросила:

– До какой степени?..

– Вы что, не понимаете слова «раздеваться»? Снимите одежду! Всю!

Заключенные начали медленно раздеваться. Одни сдерживались, другие негодовали, третьи выказывали полное безразличие. Слева от Трейси стояла женщина под пятьдесят и немилосердно тряслась, справа – худая до жалости девчушка, которой на вид было не больше семнадцати лет. Всю ее кожу покрывали прыщи.

Врач кивнул первой:

– Садись в кресло и поднимай ноги. – Женщина колебалась. – Ты задерживаешь остальных, – поторопил ее врач. Заключенная повиновалась. Он ввел зеркало ей во влагалище. – Венерическими заболеваниями страдаешь?

– Нет.

– Ладно, мы все скоро выясним.

Первую сменила в кресле вторая. Врач уже собирался приступить к осмотру. Но в это время Трейси крикнула:

– Подождите!

Доктор удивленно поднял глаза.

– В чем дело?

Все повернулись к Трейси.

– Вы не продезинфицировали инструмент!

Доктор Гласко холодно улыбнулся.

– У нас здесь появился гинеколог. Боишься заразы, да? Тогда становись в конец очереди.

– Что? – оторопела Трейси.

– Ты что, не понимаешь по-английски? Вали назад! – Растерявшаяся Трейси заняла место в конце шеренги. – А теперь, если никто не возражает, продолжим, – ухмыльнулся врач и ввел зеркало в лежащую в кресле женщину. Только тут Трейси догадалась, почему ее поставили последней: врач до нее намеревался исследовать всех одним и тем же нестерильным инструментом. Трейси охватил гнев. Могли бы осматривать по одной, а не унижать, раздевая всех скопом! И ведь этому подонку все сойдет! Потому что если протестовать – то дружно! Но вот наступила ее очередь. – Прошу в кресло, мисс доктор!

Трейси колебалась, но выбора не оставалось. Она села в кресло и закрыла глаза. Врач раздвинул ей ноги и ввел инструмент. Трейси почувствовала холод стали. Инструмент двигался в теле: ей делали больно – намеренно. Трейси скрипнула зубами.

– У тебя что: сифилис или гонорея?

– Ни того, ни другого. – Она не собиралась говорить этому монстру про ребенка. Скажет потом начальнику тюрьмы. Зеркало грубо выдернули из ее тела. Врач натянул на руки резиновые перчатки.

– Ну а теперь вставай и назад в строй. Проверим ваши симпатичные попки.

– Зачем вы это делаете? – не удержалась Трейси.

Доктор Гласко поднял на нее глаза.

– Я тебе скажу, моя милая врачиха, зачем. Затем что задница – прекрасный тайник. У меня есть целый склад марихуаны и кокаина, которые я извлек из дамочек вроде тебя. Ну давайте, нагибайтесь! – Он шел вдоль шеренги и вставлял палец в один анус за другим.

Трейси стало дурно. Она почувствовала, как к горлу подступил горячий ком, и икнула.

– Только попробуй – наблюй мне здесь. Я ткну тебя в блевотину мордой! – Врач повернулся к охранницам. – Ведите их в душ! От них воняет!

Неся одежду в руках, заключенные перешли по коридору в большое бетонное помещение, где располагалась дюжина открытых душевых кабинок.

– Одежду сложить в углу! И под душ! – скомандовала надзирательница. – Для тела используйте дезинфекционное мыло – трите все: от головы до ног. А волосы мойте шампунем.

Трейси ступила с грубого цементного пола в кабинку. Вода оказалась прохладной. Она изо всех сил втирала в кожу мыло, а сама думала: «Мне теперь никогда не отмыться! Что же здесь за люди такие работают? Почему они так грубо обращаются с себе подобными? Нет, пятнадцать лет я здесь не выдержу».

– Эй, ты! – крикнула ей охранница. – Время вышло! Выходи!