Если наступит завтра

Трейси снова очутилась на цементном полу, а ее место заняла другая заключенная. Трейси вручили тонкое, потертое полотенце, и она кое-как вытерлась.

Когда вымылась последняя женщина, их отвели на склад одежды, где возле полок стояла заправлявшая всем заключенная-латиноамериканка. Она обмерила каждую и выдала положенную форму: два платья, двое трусов, два лифчика, две пары обуви, две ночные рубашки, гигиенический пояс, расческу и сумку для прачечной. Охранница наблюдала, как они одевались.

Затем их препроводили в комнату, где на треноге стоял большой портретный аппарат, возле которого возилась заключенная-фотограф.

– К стене!

Трейси встала возле стены.

– Анфас! – Она уставилась в объектив. Щелк! – Голову направо! – Трейси повиновалась. Щелк! – Налево! – Щелк! – К столу!

На столе располагалось оборудование для снятия отпечатков пальцев. Пальцы Трейси прокатали в красителе и придавили к белой картонке.

– Левая рука. Правая рука. Вытирай пальцы. С тобой все.

«Она права: со мной все, – грустно подумала Трейси. – Я – только номер. Безликая, безымянная».

Охранница показала пальцем на Трейси:

– Уитни? С тобой хочет говорить начальник тюрьмы.

У Трейси екнуло сердце. Это Чарлз. Он что-то предпринял. Разве он способен бросить ее? Ни за что – как и она его! А тогда разговаривал так, потому что был потрясен от неожиданности. Потом все обдумал и понял, что по-прежнему любит ее. Потолковал с начальником тюрьмы, объяснил ужасную ошибку. И теперь ее отпустят.

Трейси провели по другому коридору, через две надежно зарешеченные двери, которые сторожили охранники и охранницы. Когда Трейси пропускали во вторые двери, ее чуть не сбила с ног заключенная, гигантского роста и очень крупная. Трейси таких никогда не видывала – выше шести футов и весила, наверное, не меньше трех сотен фунтов. Плоское в оспинах лицо, дикие желтые глаза. Она схватила Трейси за руку, не дала упасть и положила ладонь ей на грудь.

– Эй, да у нас новая рыбка, – повернулась она к охраннице. – Может, посадишь ко мне? – Женщина говорила с сильным шведским акцентом.

– Извини, Берта, ее уже определили, – ответила охранница.

Амазонка погладила Трейси по лицу. Та отпрянула, и великанша рассмеялась:

– Ну ничего, крошка, еще познакомишься с Большой Бертой. У нас уйма времени. Мы никуда не спешим.

Они подошли к кабинету начальника тюрьмы. У Трейси от волнения дрожали ноги. Там Чарлз или нет? Или направил своего адвоката?

Секретарь кивнул охраннице:

– Он ждет. Задержитесь здесь.

Начальник тюрьмы Джордж Брэнниган сидел за исцарапанным столом и изучал какие-то бумаги. На вид лет сорока пяти, он был худощав, с усталым от забот чувственным лицом и запавшими карими глазами.

Джордж Брэнниган уже пять лет отвечал за женское исправительное учреждение Южной Луизианы. Он прибыл сюда с багажом современного пенолога и рвением идеалиста, горя желанием осуществить кардинальные реформы в тюрьме. Но тюрьма обломала Брэннигана, как до этого многих его предшественников.

Некогда тюрьму строили так, чтобы содержать в камерах по две женщины. Но теперь в них сидели по четыре и по шесть. Надзиратель знал, что подобная ситуация существует повсюду. По всей стране тюрьмы переполнены и в них не хватает персонала. Тысячи преступников, обреченных на полное безделье, дни и ночи пестовали в себе ненависть и мечтали, как бы отомстить. Эта глупая, дикая система была распространена повсеместно.

Начальник тюрьмы позвонил секретарю:

– Давай ее сюда!

Надзирательница отворила дверь, и Трейси вступила в кабинет.

Начальник тюрьмы Брэнниган поднял глаза на стоявшую перед ним женщину. Одета в грязноватую желто-коричневую тюремную форму, лицо одутловатое от усталости, но все еще красивое – искреннее, прямодушное. «Сколько она еще продержится в таком виде?» – подумал Брэнниган. Эта арестантка его особенно интересовала: он прочел о ней в газетах и изучил ее дело. Женщина оступилась впервые, никого не убила, так что пятнадцать лет за решеткой – наказание необычайно суровое. И то, что ее обвинителем был Джозеф Романо, делало приговор особенно подозрительным. Но начальник тюрьмы был всего лишь стражем тел. Он не мог искоренить систему, поскольку сам был частью этой системы.

– Пожалуйста, садитесь, – предложил Брэнниган.

Трейси с радостью опустилась на стул. Ноги дрожали в коленях. Вот сейчас ей скажут про Чарлза. Скажут, когда ее освободят.

– Я просмотрел ваше дело, – начал начальник тюрьмы.

Это Чарлз попросил его.

– Вы к нам надолго. Приговор – пятнадцать лет заключения.

Только через несколько мгновений его слова дошли до сознания Трейси. Что-то получалось совсем не так.

– Вы говорили с Чарлзом? – От волнения она стала заикаться.

Брэнниган удивленно посмотрел на нее:

– С каким Чарлзом?

Теперь все стало ясно. Внутри у нее похолодело.

– Пожалуйста, – пробормотала Трейси. – Пожалуйста, выслушайте меня. Я невиновна. Зачем меня сюда запрятали?

Сколько раз Брэннигану приходилось это слышать? Сотню? Тысячу? «Я невиновна».