Если нет

Какие споры, какие деньги, о чем речь,
какие семьи, какие сборы, какой газ?
Нам надо бросить это все и подстеречь,
что после схлопывания останется от нас.
Содержание эпохи – ее крах,
ему подвержены лиана, дуб и злак;
содержание этой урны – общий прах,
на этом прахе будет начертан один знак.

Без величия момента – момент плох,
в ком нет трагического чувства – тот клоп.
Сейчас величие момента в том, что Бог
на нас, толпящихся у края, глядит в лоб.
Мой слог отрывист, дыханье рвано, взор
сущность тускл,
мои слова еще не новы, но звук нов.
Передо мной, насколько вижу, лежит спуск
в лиловую бездну, вечную бездну
моих снов.
Не всякий дожил до перевала, но я смог.
Мне до сих пор чего-то жалко – мой грех.
Мне предстоит нащупать слово, один слог,
который можно будет оставить от нас всех.

От всех усадеб, от всех парков, от всех зал,
От всех прудов, от всех болот, от всех рек.
Он должен вмещать и дальний костер,
и первый бал,
И пьяный ор, и ночной спор, и первый снег.
Он должен включать всю бесполезность,
всю тщету,
всю грациозность, всю неуклюжесть,
все сплошь —
включая то самоистребленье, ту черту,
за которой все это стало одна ложь.
Теперь от этого я оставлю один знак,
одну йоту, одну ноту, один цвет,
поскольку можно жить
как хочешь, но жить так
и чувствовать право на все это – уже нет.

Он проступает, иероглиф, из той тьмы,
Что раньше пряталась внутри,
а теперь – вне.
Он совершенен, он уродлив, как все мы,
В нем есть неправильность,
какая была во мне.
Пока я не совсем сошел с ума,
я начинаю его как будто понимать.
Порой мне кажется, что это слово «тьма»,
а иногда – что это слово «мать».

«Весь этот год с его тоскою и злобою…»