Если она полюбит

Карен была, безусловно, лучшей с точки зрения страсти и техники, пока не появилась Чарли. Мы с Карен не слишком подходили друг другу: она была опытной, общительной, уверенной в себе, а я скованным и неуклюжим. Я до конца не понимаю, что она во мне нашла. Даже когда мы занимались сексом, она иногда казалась грустной. Нежной, но грустной. Кончилось всё тем, что однажды она сказала мне, что мы, наверное, больше не увидимся. Вскоре она вернулась к своему давнему партнеру. Но я в итоге чувствовал себя студентом, который только что закончил интенсивный учебный курс.

После этого в моей жизни появилась Харриет, для которой секс был всего лишь необходимой физической функцией, а теперь — Чарли.

— Вот и всё, — сказал я. — Вся моя сексуальная история.

Пока я перечислял всех своих бывших, она была совершенно спокойна.

— И кто же был лучшей? — спросила она.

— Конечно, ты.

Она не улыбнулась.

— Нет, я имею в виду, кроме меня.

Я сказал, что Карен.

— Немолодая женщина. Ты все еще общаешься с ней?

— Боже, конечно нет. Я не видел ее много лет. Это были не те отношения, после которых остаешься друзьями.

Она наклонила голову, изучая меня большими внимательными глазами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, всё было просто… Мы встретились, у нас был секс, потом мы расстались. И всё.

— Только секс?

— Да, — я прочистил горло. — На самом деле, мне не слишком приятно говорить об этом.

Чарли выгнула брови.

— Я нахожу это интересным. Я хочу знать о тебе всё. Разве ты не чувствуешь чего-то подобного ко мне? — Под водой она погладила и сжала мое бедро.

— Не знаю. Я не хочу знать о количестве твоих партнеров.

— В самом деле? А почему бы и нет?

Правда была в том, что я опасался услышать, что их количество было очень велико. Конечно же для моей любви к ней не имело никакого значения, даже если бы она раньше занималась сексом с сотней мужчин.

Но я чувствовал, что знание об этом что-то изменит. Наверняка изменит. Так что я бы предпочел не знать. Это избавило бы меня от лишних переживаний.

— Потому что прошлое — это то, что уже прошло, — сказал я, прибегая к банальности.

Вода в ванне остывала, свечи дрожали на сквозняке, пробиравшемся через окно.

Чарли задумчиво помолчала пару минут. В конце концов она сказала:

— Хорошо. Я понимаю. Но я хотела бы больше узнать о твоем прошлом. Мне нравится слушать, как ты рассказываешь, Эндрю. И я хочу, чтобы ты рассказал мне всё.

Она, извиваясь, продвинулась вперед, наши ноги сплелись.

— Но не сейчас, — добавила она. — Пойдем спать?

* * *

После того как мы снова занялись любовью, я вспомнил, что хотел спросить у Чарли. Она умела так повести разговор, чтобы я забывал, что хотел сказать. Например, она никогда не рассказывала мне о своем детстве, родителях, школе.

Каждый день я собирался получить от нее хоть какую-то информацию о событиях ее прошлого, которые меня интересовали, но всегда возникала какая-то другая тема.

Я достал коробку в форме сердца, которую она оставила под моей подушкой.

— Тебе нравится? — спросила она.

— Это прекрасно. Но как ты это сделала? С фотографией?

Она тронула пальцем кончик нос.

— Ну-у.

— Ладно, Чарли, не хочешь — не говори.

— Ну хорошо, расскажу… У меня есть крошечный портативный принтер. Сейчас он в моей сумке. Я могу подключить к нему телефон и распечатать небольшие фотографии. Это действительно здорово. Я сделала это в ванной, пока ты меня ждал, а затем засунула коробку под подушку.

Понятно.

Я хотел спросить про туалетные принадлежности в шкафчике в ванной комнате, но Чарли зевнула и устало произнесла:

— Ужасно хочу спать. Мне завтра рано на работу.

— Тебе не нравится твоя работа?

Она лежала лицом к потолку, глаза закрыты, из-под одеяла видны обнаженные плечи.

— Ненавижу ее, — сказала она. — Скучища и нервотрепка. Каждую минуту, которую провожу там, я теряю минуту собственной жизни. Я хотела бы сосредоточиться на своем искусстве.

— Однажды так и будет, — я поцеловал ее.

— Ты милый, — она открыла глаза. — Извини, парни ненавидят, чтобы их называли милыми, да? Я хотела сказать, что ты крутой мачо.

— Я не против быть милым.

Она закрыла глаза.

— Тогда ты еще милее, — она снова зевнула. — Я действительно должна спать.

— О’кей.

Она отстранилась от меня.

— Спокойной ночи, Эндрю.

— Спокойной ночи.

— Я люблю тебя.

Я замер. Мне послышалось? Слово «любовь» между нами еще не проскакивало. Мы ведь знакомы чуть больше недели.

— Чарли… — сказал я.

Но она спала.

* * *

Мне снился страшный сон, в котором я тонул, а чьи-то маленькие руки тащили меня под лёд, потом передо мной оказалось зеленое, гнилое лицо вцепившегося в меня мальчика, я видел мертвую плоть на оскалившемся в ухмылке черепе, глазное яблоко выпало и покачивалось в темной воде.

Я очнулся и открыл глаза. Меня колотила дрожь. Я повернулся, чтобы обнять Чарли, ощутить ее тепло.

Она не спала, лежала на боку, опершись на локоть, и смотрела на меня.

— У меня был ужасный кошмар… — начал я, полагая, что потревожил ее. Но едва я заговорил, она перевернулась на другой бок и сразу отключилась.