Если останемся живы...

— Нет. — У Шалимова вырвался вздох. — Она в Париже, в клинике. Врачи борются за ее жизнь.

Шалимов ухватил Корина за рукав.

— Что не сделают врачи, то сделаю я. Я должен быть с ней! Немедленно отведите меня туда, Корин!

— Что?! А вы разве не знаете, где находитесь? — Шалимов уставился в лицо Корина.

— Нет. Где?

— Под Москвой.

Шалимов сжал кулаки:

— Ну да… Врачи говорили по-русски… Но, черт побери, Корин! Я обязан быть с Самантой!

Корин подумал.

— А что, это, пожалуй, можно устроить… — Во взгляде Шалимова загорелась робкая надежда. — Но прежде вы расскажите мне все о Ратникове и о случившемся.

— Знаю немного… Ратников помог террористам захватить «Атлантис». Потом мы скрывались… В Париже нас прятал молодой журналист, как его… Лесли Энджел. Потом ворвались гангстеры… И вот я здесь. Там были двое в белых халатах…

— Чего они хотели от вас?

— Не знаю… Проводили какие-то тесты, кололи наркотики… По-настоящему я только сейчас в норме.

Корин обернулся к Стефи.

— Слушай, я растолкаю этого, — он пнул в бок Бертенева, — и ты завезешь нас на его городскую квартиру. Там я им займусь вплотную. По дороге позвоню Алану Смиту. Он скажет, куда привезти Шалимова. Вы свяжетесь с Коллинзом или со Стюартом. Расскажи им о наших приключениях и передай точно мои просьбы: Шалимова надо перебросить в Париж. Я настаиваю, чтобы он находился под неусыпной опекой ЦРУ! В России ему оставаться нельзя, кто знает, как тут все получится…

— Вставайте, Дмитрий Анатольевич, — позвал Корин, видя, что Бертенев заворочался. Полковник взобрался на скамью, ощупывая синяк на скуле.

В последние минуты он мыслил рационально: операция лопнула, и пора подумать о сохранении собственной шкуры.

— Давайте ваш адрес, — продолжал Корин. — Поедем к вам. Я намерен устроить обыск без санкции прокурора, если, конечно, вы добровольно не выдадите интересующие меня материалы.

— Мне больше нечего скрывать, — буркнул Бертенев. — Ратников — это был последний секрет.

Все в ваших руках,

— Последний ли? — прищурился Корин.

— Я выдам материалы.

Бертенев неплохо владел английским языком и отлично понял разговор Корина со Стефи. В его квартире они окажутся вдвоем. Бертенев полезет за бумагами в сейф, там лежит пистолет… Он разберется-таки с Кориным. И пусть операция провалена, Шалимов выдаст все ЦРУ, Бертенев успеет скрыться…

Больше всего полковник сожалел о неудаче, дважды постигшей его людей в охоте на Корина, и об идиотском решении попытаться перетянуть его на свою сторону. Ведь знали, с кем имеют дело!

Самоубийственная, вызванная скорее нервным перенапряжением, чем рациональным анализом, преступная самонадеянность!

Корин в эту минуту был далек от подведения итогов и воздаяния хвалы самому себе. Его беспокоили последствия перестрелки в клинике. Примчится милиция, вмешается ФСБ — кто предскажет, чем это может кончиться!

— Мы сделаем так, — внес поправку в последующие действия Корин, обращаясь к Стефи. — Я отведу машину к дому Бертенева и из его квартиры позвоню Смиту. Он приедет и заберет вас с Шалимовым.

Корин и Бертенев перебрались в кабину, Стефи и Шалимов остались в фургоне. Бертенев жил в центре, в паре кварталов от Лубянской площади.

Сам ли он выбрал такое соседство или так вышло непреднамеренно, но символичность совпадения позабавила Корина.

В подъезде восседал швейцар, но он лишь уважительно кивнул грозному жильцу. И сам Бертенев ничего не мог сказать старику, потому что пистолет Корина едва не упирался ему в спину.

В пятикомнатной квартире Корин первым делом проверил нет ли здесь кого-нибудь еще, а потом поднял телефонную трубку.

Алан Смит не спал. Вряд ли в эту ночь спал хоть кто-то из посвященных в операцию людей.

— Лондон тридцать, — сказал Корин. Это был личный код заместителя директора ЦРУ, означавший особые полномочия. Корин назвал улицу и номер дома Бертенева.

— У подъезда стоит фургон «Мердседес». Приезжайте немедленно, там вас ждут мужчина и женщина, Стефи Джонсон. Она в курсе всего и передаст вам мои инструкции. Дальнейшее обсуждение с Коллинзом. Я выйду на связь в самое ближайшее время. Все.

Он положил трубку. Побледневший Бертенев сидел на стуле под дулом направленного на него пистолета.

— Ну, Дмитрий Анатольевич, — мягко дожал Корин, — где же ваши материалы?

— Сейчас.

Бертенев подошел к сейфу и начал набирать комбинацию.

В дверь позвонили. Бертенев вздрогнул и обернулся.

— Кто это? — спокойно, даже слишком спокойно произнес Корин.

— Не знаю.

Звонок повторился.

8

Дмитрий Анатольевич Бертенев не имел оснований питать к Корину нежную привязанность, но Корин был не единственным опасным для него человеком. Бертенев плотно попал на крючок к Шебалдину и Ласкерову.

В кабинете Шебалдина горели все лампы, гудел компьютер, стол был завален всевозможными бумагами и схемами, испещренными многочисленными пометками. Оставаясь в неведении относительно главного факта — предательства Ратникова, Шебалдин и Ласкеров тем не менее кое-чего добились.