Если сердце верит

Почтмейстер — совсем иное дело. Натаниель Рой любил и уважал Джона. Он выказал ему расположение, как только Джон вернулся в Лейк-Генри. Их ежедневные беседы в почтовом отделении становились все откровеннее. Джон видел, как внимательно слушает его Нэт, который явно питал интерес к человеку, так долго жившему в далеких краях. Почтмейстеру было не меньше семидесяти пяти, но, несмотря на разницу в годах, они были добрыми друзьями.

Чтобы поскорее заполнить пустоту, всегда поселявшуюся в его душе после визита к Гэсу, Джон решил заехать на почту и повидать приятеля, а заодно забрать корреспонденцию.

Почта располагалась в уютном одноэтажном кирпичном домике. Входившего сразу окутывал характерный запах рекламных проспектов и менее явственный аромат вишневого трубочного табака, которому Нэт никогда не изменял.

Почтмейстер оторвался от журнала и сразу же расплылся в улыбке. Он весь был длинен и очень худ. Истинный янки, от кончиков редеющих седых волос и очков в тонкой проволочной оправе до мешковатого кардигана, твидовых штанов и поношенных рабочих туфель. Нэт имел привычку посасывать незажженную трубку и никогда не говорил обиняками.

— Для тебя совсем немного, — сказал он, сдвинув чубук в угол рта, и вручил Джону маленькую, перетянутую резинкой пачку писем. — Несколько счетов, несколько рекламок, новый каталог и открытка от матери. Она с муженьком сейчас во Флориде. Кажется, собираются покупать дом.

Джон знал о том, что они присматривают себе жилище. Он вытащил открытку из пачки. Мать описывала коттедж в Нейплс, расположенный всего в четырех кварталах от пляжа.

— Соблазнительно.

— Кажется, она взволнована. Очень милая леди. Даже в самые худшие времена всегда была вежлива и улыбалась. Не хотелось бы вспоминать об этом, но мы никогда не понимали, что она нашла в Гэсе.

— Тогда он был выше ростом, — заметил Джон, — и очень красив.

Нэт вынул трубку изо рта.

— Красота увяла. И что осталось? Она приехала сюда издалека. Это не сулило добра.

— Майда Блейк тоже приехала издалека, — возразил Джон. — Они с Джорджем прожили вместе более тридцати лет. Как ты думаешь, они были счастливы?

— Сейчас думаю, что были. Конечно, Джордж никогда не был так красив, как Гэс, поэтому Майда ничего не потеряла, когда он стал старше и толще. Однако надо отдать ей должное, она умело взялась за дело после смерти супруга. Не позволила предприятию заглохнуть. — Снова зажав трубку в углу рта, Нэт отклонился в сторону, достал из чьей-то пачки новый номер «Пипл», раскрыл его и подвинул к Джону.

Джон быстро просмотрел статью. Это был материал о кардинале и Лили, напечатанный перед информацией об извинениях, принесенных накануне газетой «Пост».

— Прославилась наша землячка, — сказал Нэт. — Вряд ли Майде это придется по вкусу. Она никогда не одобряла отъезда Лили в Нью-Йорк. Майда считает, что этот город — настоящий вертеп беззакония и беспорядка. Но я не виню девочку за желание уехать. Ее ведь потряс этот случай с твоим братцем. — Почтмейстер подался вперед и понизил голос, хотя вокруг не было никого: — Как думаешь, она вернется сюда?

Джон знал, что Нэт умеет молчать, но все-таки воздержался.

— Интересно, — сказал он в надежде кое-что выудить, — она часто пишет Майде?

— Не часто. Но Майда вообще не пишет ей. Она всегда была такой. Даже сразу после приезда в Лейк-Генри не вела никакой переписки со своим родным городом.

— Что это за город?

— Линсворт, штат Мэн. Это маленький поселок лесозаготовителей к северо-востоку отсюда. Селия, правда, иногда переписывалась с земляками, но не слишком активно, а вскоре и это прекратилось. Они как будто обрезали все старые связи. — Нэт нахмурился. — Может, позади осталось что-то нехорошее? И они хотели начать все сначала?

— Что, даже семьи там не осталось?

— Если и были какие-то родственники, то они им не писали. Тогда я только-только начал тут работать, и меня часто спрашивали, кто они — Майда и Селия, — так что я присматривался к ним. Но ни от кого по фамилии Сент-Мэри не приходило никаких писем. — Нэт нахмурился. — Но я не говорил про это тому парню, что отирался тут вчера. Мелкий репортеришко из Уорчестера! Все пытался прикинуться одним из нас, даже говорить старался с нашим акцентом, притворялся, будто он на стороне Лили. Только я-то понял, что парень врет. Все хитрил и вопросы задавал один за другим. Меня еще удивило, почему он пришел ко мне. Потому что я вручаю письма? Как будто я стал бы с ним откровенничать. Ведь это было бы нечестно. Тем самым я не оправдал бы доверия, оказанного мне правительством. Это же почти государственное преступление — соваться в чужую переписку!

Джон криво улыбнулся.

Нэт вынул трубку изо рта и ткнул чубуком в его грудь:

— Ты другой. Тебе все это не безразлично. Одно дело, когда мы сами знаем, кто мы и откуда. А когда они это знают, — совсем другое. Мы тут друг друга любим, и даже если не очень, то все равно понимаем, что все мы заодно. Людям же со стороны этого не понять. Ведь они ни черта не смыслят в том, что такое общество.