Если сильно захотеть (СИ)

Ириска вышла из дерева в четыре часа. Хорошо, что телефон у неё. Хоть точное время всегда известно. Пашка как раз должен бы уже вернуться из школы. Ириска побежала к даче, и бег получался лёгкий, живой, приносил удовольствие. Коленки совсем не болели. Удивительно, Ириска была так занята происходящим вокруг неё и своими мыслями, что не заметила, как надоедающая боль, к которой она привыкла, исчезла. И произошло это как раз в день встречи с бабушкой. Значит, чудеса могут происходить не только в Мире фантазий и воспоминаний. Коленки здоровы, это настоящее чудо, и случилось оно в нашем, обычном мире, а Ириска не обратила внимания, приняла как должное. Кстати, врач говорил, что болезнь Шляттера, эта неприятность с коленями, характерна для периода бурного роста организма. Может быть, она уже окончательно выросла?

Счастливая от новых открытий, девочка вбежала на крыльцо. Дома было тепло со вчерашней протопки, а вот остатки чаепития убрать бы не помешало. Ириска устраняла завал из чашек, вазочек с печеньем, ложек и прочих мелочей, то и дело поглядывая на часы. Половина пятого. Ладно, пора и себя привести в порядок. Помыться пока было негде. Для летнего душа ещё прохладно, а в доме была только раковина. Ириска нагрела воды, чтобы освежить хотя бы волосы.

Пашка постучал как раз в тот момент, когда девочка ополоснула голову и соорудила чалму из полотенца.

Она поспешила открыть. Выглядел Клюквин необычно. Лицо, всегда открытое и бесхитростное, сейчас выражало сомнения, во взгляде сквозила напряжённость. Пашка стоял на крыльце против солнца, и кончики ушей у него просвечивали. Так часто бывало у мальчишек, и Ириску всегда смешили такие уши. А сейчас она улыбнулась с неведомой раньше нежностью и радостью от того, что Пашка пришёл. И поняла, что ей он нравится. В любом виде, с любыми ушами.

— Привет, — сказала она просто.

От Ирискиной улыбки Пашка немного расслабился. И спросил, стараясь отогнать одному ему ведомые мысли:

— Привет, Брусникина. Второй раз за сегодня.

— Что? Как второй раз? — она спрашивала, а сама уже понимала, что услышит в ответ.

Ириска мотнула головой, словно заранее не соглашаясь с Клюквиным. И полотенце съехало, а волосы рассыпались, холодя плечи. И тут Пашка на удивление радостно выпалил:

— Так и знал, что это не ты была в школе! Ну, Брусникина, рассказывай. Теперь-то я не успокоюсь, пока ты не объяснишь все эти странности.

И Ириска рассказала. Пашка слушал внимательно, не перебивая. Когда история была закончена, он сказал:

— Круто! Это же настоящие приключения, как в книжках.

Но углядев, что Ириска киснет, погрузившись в переживания обо всём произошедшем, Пашка заявил:

— Кто бы они ни были, эти двойники, та девчонка, что заменяет тебя, мне не понравилась. Мало того, что она обрезала такие красивые волосы, так ещё и ведёт себя высокомерно. Процедила "привет" и отвернулась, как неродная. И с этой, из вашего класса, которая над тобой смеялась, шушукается.

— Она постриглась?

— Ну да. Вот так, — Пашка показал рукой длину по середину шеи.

— И с Викой, значит, дружит, с этой предательницей, — обречённо проговорила Ириска.

— С двойником столько всего можно было бы провернуть, — сказал Клюквин мечтательно, — но от твоей Брусникиной-два надо избавляться. Я чувствую, что это может плохо обернуться, — резко закончил он и замолчал.

Ириска ждала, что Пашка пояснит свою мысль. Но он сидел, задумавшись, и ничего не говорил.

— Ты предлагаешь её убить? — робко спросила она, не выдержав молчания.

— Что? — встрепенулся Пашка, — Нет, конечно. Тебе просто надо вернуться в свою жизнь. Поговорить с родителями, со знакомыми. Она сама уйдёт, я уверен. Ведь она ненастоящая.

— А что будет, если поверят ей? Вдруг тогда я исчезну, а она станет настоящей? И ты меня забудешь...

Пашка взял её за руку и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Брусникина, я тебя буду помнить всегда.

Это прозвучало и приятно, и глупо одновременно. Ириска, не отпуская его руки, произнесла:

— Паш, ну что ты меня всегда по фамилии зовёшь? У меня ведь имя есть.

Клюквин вдруг смутился, даже отвернулся на секунду.

— Может быть, потому, что Брусникина и Клюквин вместе — это компот?

— Не компот, а морс, — механически поправила Ириска.

Рассмеялась, но Пашка не поворачивал головы. И она сказала:

— Нет, не из-за этого.

Клюквин посопел, а потом с решимостью сказал:

— Раз уж у нас такой откровенный разговор, я тебе признаюсь. Только ты не вздумай ржать.

— Ладно, — слегка ошалев, согласилась Ириска.

— Я тебя называю Брусникиной потому, что имя Ира тебе не подходит. Как только хочу назвать тебя Ирой, в голове звучит другое имя, подходящее тебе. Но говорить его вслух как-то... нелепо. В общем, не могу объяснить.

Вот ещё новости. Ириска даже возмутилась. Она ему столько всего рассказала, а он секретничает.

— Говори сейчас же.

Пашка вздохнул:

— Про себя я называю тебя Ириской.

И снова наступила тишина. Пашка думал, что она разозлится. А Ириска была удивлена, обрадована и обескуражена одновременно. Нет, определённо, чудеса случаются не только в мире выдумок и воспоминаний.

— И давно? — спросила девочка.