Если случится чудо

(ЕЩЕ ОДНО) ПРИМЕЧАНИЕ ОТ САММЕР

Снова я.

Ну то есть как бы да. Мне нужно расставить точки над «и» с лучшей подругой, правда?

Даже когда стало до боли очевидно, что Рори не вернется в нашу квартиру в Нью-Йорке. Нет, я все понимаю. Теперь она с любовью всей своей жизни, пребывает в той очаровательной реальности, о которой всегда мечтала.

К тому же я наделала глупостей. Не важно, что она хотела расстаться с Кэлламом, что никогда не чувствовала к нему даже толики того, что испытывает к Мэлу, что я на все сто была уверена, их отношения и дня бы не продержались, или что мы оба напились.

Я совершила одну ошибку. И копиться ошибкам дальше не позволю. Чтобы двигаться вперед, мне нужно ее прощение.

Я вылетела в Ирландию. Думаете, радикальная мера? Я тоже так считаю, учитывая количество репетиций, которые я пропустила, чтобы помириться со своей лучшей подругой. Взяв такси, я прямо из аэропорта рванула в Толку, и это спустя три месяца после того, как она узнала про нас с Кэлламом. Спустя три месяца после того, как она начала меня игнорировать.

Я нашла ее на заднем дворе в компрометирующей позе, пригвожденной к траве ее новоиспеченным мужем. Клянусь, он насаживал ее как цветок. Я прервала их прямо посреди действа, но по чистой случайности. Дверь была не заперта, и я заявилась как ни в чем не бывало. Помню, Рори всегда жаловалась, что Мэл постоянно не закрывает замок. Поняв, что происходит у меня на глазах, я начала пятиться назад, но наткнулась на барную стойку и уронила на пол бутылку «Гиннесса». Они оба повернулись, чтобы понять, откуда шум.

Первым делом Рори швырнула в меня платье, потом подскочила и принялась голой гоняться за мной по дому, а еще очень-очень громко вопить: «Ты трахалась с моим парнем!»

Полуобнаженный и очень возбужденный Мэл, скрестив руки на груди, прислонился к стене и с ухмылкой смотрел за всем этим действом. Он был великолепен. Наконец-то мне удалось понять, почему спустя столько лет Рори не могла выкинуть его из головы. Помимо того, что в жизни он выглядел в тысячу раз лучше, у него такое дерзкое, но в то же время милое выражение лица, кричащее «ты никогда меня не укротишь», буквально вынуждающее женщин попробовать это исправить.

Потом Мэл налил нам кофе и чай и заявил, что едет забрать дочку из школы.

Сидя на диване, Рори схватила меня за руку и сказала:

– Знаешь, что самое ужасное? Я даже не злилась, узнав, что ты переспала с Кэлламом. Ты права. Не сосчитать сколько раз я говорила тебе, что обязательно с ним расстанусь, хотя это все равно была ошибка. Я злилась, потому что ты мне не призналась. И потому, что из каких-то своих эгоистичных соображений ты постоянно толкала меня в его объятия, несмотря на мои сомнения. Ложь куда хуже проступка.

– Знаю. – И я разревелась.

Я устала от перелета, и меня съедало чувство вины (что означает быть съеденной далеко не в приятном смысле). Сил уже не хватало.

– Я все понимаю. Просто думала, что мне удастся скрыть содеянное и притвориться, будто ничего не было. Хотела, чтобы у вас все-таки что-то получилось… вообще-то ровно до того, как ты уехала в Грецию. – Я закусила нижнюю губу.

– Почему? Что случилось? – спросила Рори и сделала глоток чая.

Она всегда была кофеманкой. Еще одна перемена в ней после переезда в Ирландию.

– Я столкнулась в универмаге с Уитни, помощницей Райнера. И не рычи на меня; я просто пришла посмотреть, а не увеличивать кредит по карте. – Я прочистила горло. – Короче, она щеголяла животиком. Его легко заметить, учитывая, какая она тощая. Конечно, я не собиралась с ней здороваться, поэтому поступила как любая героиня второсортной романтической комедии и спряталась за манекеном. Уит расхаживала с женщиной, похожей на ее мать, и поглаживала округлившийся живот. Женщина спросила: «Ты правда думаешь, что он бросит ради тебя свою девушку?» А Уитни ответила: «Не знаю, мне плевать. Он купил мне квартиру рядом со своей, чтобы жить по соседству с ребенком. Если Кэллам хочет жениться на маленькой Мисс Конфуз, я не буду мешать его планам, пока он платит. А он в любом случае продолжит».

Глаза Рори вспыхнули, она резко охнула и выпрямилась в струнку. Более того, она выглядела не сильно возмущенной. Как если бы ваша подруга сказала, что на работе с одним из коллег случилось что-то необычное. Рори словно полностью отрешилась эмоционально от истории, поэтому рассказывать стало легче.

– Что было потом? – спросила она.

– Сначала я подумала: какова вероятность? А потом вспомнила, как ты говорила, что Уитни постоянно лапает Кэллама и точно имеет на него виды. Мозаика сложилась полностью. Он изменял тебе раньше, и что ему мешает поступить так снова? Я пыталась дозвониться до тебя в Греции, но ты не отвечала. А потом открылась правда, и стало слишком поздно. Клянусь, утаивание правды – самый ужасный поступок в моей жизни, Рори. Клянусь. Ни один парень теперь между нами не встанет.

Рори положила ладонь на мою руку и улыбнулась.

– Знаю.

– Правда? – Я чувствовала, как меня перекосило от боли.

Рори кивнула.

– Я уже давно знала, что прощу тебя. Понимала, что нам надо поговорить с глазу на глаз, и собиралась встретиться с тобой, когда через несколько недель поехала бы к маме. Но ты меня опередила. Я знаю, как мерзко изменять. Сама мучилась из-за того, как поступила с Кэлламом. До сих пор мучусь. Потому что не важно, что он изменил. Я выше этого. Или стоило бы быть выше. Я не жалею, что теперь с Мэлом, но жалею, что это произошло до того, как я рассталась с Кэлламом. Теперь мне жить с постоянным пятном на совести, и все же вот она я, живу. Поэтому прошу тебя поступить так же. Живи и ты со своей ошибкой, Золушка. Извлеки из случившегося урок и найди своего Ричарда Гира.

Мы, молча улыбаясь, смотрели друг на друга. Чувствовалось, что это многообещающее начало, но и горькое прощание. Я знала, что – с прощением Рори или без него – как раньше не будет. Она в любом случае не вернется в Нью-Йорк, но все же решила даровать мне самый чудесный подарок – прощение.

– И между прочим, ненавижу твоего новоиспеченного мужа за то, что отобрал тебя у меня. – Я шмыгнула носом, скрестив на груди руки и отведя глаза в другую сторону для пущей убедительности.

– Между прочим, он тоже обижен на тебя за то, что мы сделали с его фотографиями, – фыркнула она.

– Ты ему рассказала! – Я схватила диванную подушку и кинула ей в лицо.

Рори поймала ее на лету и, смеясь, бросила в меня обратно.

Подушка ударила меня по голове и приземлилась на колени.

– Сучка! – взвизгнула я.

– Предательница, – пошевелила бровями Рори.

Надрываясь от смеха и держась за животы, мы повалились на пол, и я поняла, что – с Рори или без нее – буду в порядке.

Теперь я в дублинском аэропорту, жду обратный рейс в Нью-Йорк.

Напротив меня в ожидании того же рейса сидит высокий, темноволосый привлекательный парень и читает «Историка» Элизабет Костовой в мягкой обложке. По скорости, с которой он переворачивает страницы – примерно меньше минуты, – я понимаю, что он украдкой бросает на меня взгляды.

Я вытаскиваю ногу из туфельки и шевелю пальчиками, накрашенными в розовый цвет, щелкаю мятной жвачкой и бесстыдно на него глазею.

С вежливой улыбкой парень смотрит на меня.

– Могу вам помочь? – спрашивает он.

– Нет, но я могу помочь вам, – дарю ему улыбку.

Он приподнимает бровь.

– Правда? Каким же образом, позвольте узнать?

– Я могу пересесть, чтобы вы не отвлекались и дочитали свою книгу. Кстати, чудесный роман. Влад Цепеш был большим специалистом.

Боже, благослови мою странную одержимость фольклором Восточной Европы.

Высокий, Темноволосый и Привлекательный захлопывает книгу и кладет ее на скрещенные ноги. Выпрямляется и обращает все свое внимание на меня.

– У вас есть имя?

– Я что, Арья Старк? Конечно, у меня есть имя.

Он заливается смехом, от которого я непроизвольно улыбаюсь. Сердце гулко бьется в груди. Украдкой бросаю взгляд на его левую руку. Кольца нет. Но не значит, что он не в отношениях.

Больше никогда не повторю ошибку, что совершила с Кэлламом.

Похоже, мой собеседник еще и мысли читает.

– Свободен, если вам так интересно. И признайтесь, вам это и было интересно.

– Ирландец, – услышав акцент, замечаю я.

Я не хочу, чтобы это была просто интрижка. Я не хочу интрижку. Я хочу почувствовать себя героиней «Красотки», но уж точно без части, где торгую телом. Хочу своего Ричарда Гира. Хочу знать, переспал ли Высокий, Темноволосый и Привлекательный с кем-нибудь на рождественской вечеринке Рори. Тот ли он самый. Стоит ли мне неразумно негодовать, если он переспал с той шлюшкой в Рождество? Хотя злиться на него почему-то не выходит. Потому что сейчас-то он тут, сидит напротив, и кажется, что если захотим, то сможем открыть целый мир – небо, землю и все, что между.

– И ирландец, – кивает он. – Но живу в Нью-Йорке.

– Серьезно?

Парень снова кивает.

– Чем занимаешься? – Все, до конца недели лимит вопросов исчерпан.

– У меня магазин.

– Какой?

– Тот, что продает секс-игрушки и другие навороченные погремушки, которые не купишь своим крестникам, – без обиняков заявляет он.

Я смотрю на него не моргая в ожидании, что он скажет, что пошутил. Поняв, что не скажет, улыбаюсь.

– Как раз в моем вкусе.

Он усмехается. У него ослепительная ухмылка – не путать с улыбкой. Нет, весь его вид лукавый, озорной и манящий.

– Я Кирби.

– Саммер.

Сидя, мы одновременно наклоняемся вперед и пожимаем друг другу руки. Выпрямившись, кладем ногу на ногу. Он берет книгу, я – телефон. Оба возвращаемся к своим прежним делам, но улыбаемся.

– Саммер, ты член клуба десятитысячников? – спрашивает он и как бы между прочим переворачивает страницу.

Я публикую пост с фотографией его ног, подписью: «Взгляните на эти ступни! Представляете, какой он?» – и хештегом «Намеки Намеки».

– Нет, но, как однажды сказал Граучо Маркс: «Я не хочу быть членом клуба, который принимает людей вроде меня».

Пожалуйста, будь моим Ричардом Гиром.

Пожалуйста, будь моим Ричардом Гиром.

Пожалуйста, будь моим Ричардом Гиром.

Он улыбается.

– Тогда как насчет ужина? Будем полностью одеты.

– Знаешь, я не против одеться не полностью.

– Отличный план.