Если случится чудо

– Мэлаки, – здоровается с ним Кэллам и заходит в лифт. Я бреду следом и, проведя электронной картой по экрану, нажимаю нужную кнопку этажа.

– Пижон, – отвечает Мэл ледяным голосом.

– Как дела с писаниной? – спрашивает Кэллам.

Я нагло влезаю в разговор прежде, чем Мэл успеет оскорбить Кэллама.

– Ричардс летит обратно в Ирландию, а Мэл присмотрит за ним. Мы с тобой можем остаться.

Я просто хочу сохранить лицо. Впрочем, примерно через десять минут придется открыть Кэлламу суровую правду, после чего никто из нас не сможет примириться с тем, что я существую на белом свете.

Сегодня канун Нового года, и вечеринка, которую Эштон запланировал у Мэла в Ирландии, отменилась. Это была бы прекрасная возможность поснимать, но гораздо важнее объясниться с Кэлламом.

– Какая чудесная мысль. – Кэллам улыбается мне, и мое сердце разлетается на миллион осколков.

Ты сделала это. Ты купалась в тепле Мэла, но даже не подозревала, что он вокруг тебя все сжег дотла.

– И правда, – соглашается Мэл и придвигается ко мне. – Но есть одна крошечная загвоздка.

– Какая? – прищуриваюсь я.

– Реальность, – отчеканивает Мэл. – Мы с Ричардсом тоже решили задержаться до понедельника. Знаешь, смена обстановки и все такое. Отличный способ поднять творческий настрой. – Мэл хищно мне улыбается.

Великолепного поэта убивать необязательно.

Я так крепко сжимаю зубы, что они вот-вот сломаются. В голову приходит мысль: Мэл настолько двинутый, что с легкостью расскажет Кэлламу о случившемся до того, как мне самой представится возможность. Похоже, Мэл читает мои мысли, потому что смотрит на меня так, словно обещает проблемы.

– Ладно, не будем тебе мешать, Мэлаки. Нам с Рори точно нужно многое наверстать.

Кэллам поворачивается ко мне и целует в макушку, очень тонко скрывая сексуальный подтекст.

– В этом лифте ничего правдивее еще не заявляли. – Мэл ухмыляется, смотря вверх, и качает головой.

Ублюдок. Почему я не могу влюбиться в адекватного парня? Ну почему?

Я поворачиваюсь к Мэлу, чтобы предупредить его взглядом, но он не смотрит мне в глаза, пялится вперед.

Лифт звенит, Мэл неожиданно берет чемодан Кэллама и выходит за нами, катя его по коридору.

– Пока не забыл, планы поменялись, – говорит он. – Ричардс все-таки устраивает вечеринку в своем пентхаусе. Со всей Европы стекутся звезды. Вроде даже Алекс Уинслоу[13] прервал отпуск с женой и детьми на юге Франции, чтобы заскочить поздороваться. Праздник слишком дикий для такой милой леди, как наша Рори.

Он в курсе, что теперь мне ни за что не удастся выйти из отеля. Это просто мечта Райнера. Старая добрая чумная вечеринка рок-звезд, где сплошь одни знаменитости, где люди висят на люстрах, пишут песни в углах комнаты, создают гипсовые формы в виде пенисов и въезжают на «роллс-ройсах» в бассейны.

Мы останавливаемся у номера Кэллама. Я смотрю на него и тереблю кольцо в носу. Он с улыбкой качает головой.

– Давай останемся и пойдем на вечеринку. Какая разница, где мы, если я буду в тебе?

Мэл стоит напротив нас и наблюдает за всем этим разговором. Меня сейчас стошнит. Не знаю, почему Кэллам так сказал, но теперь я чувствую себя хуже, чем секундой назад.

Я встаю на цыпочки и скромно целую Кэллама в щеку.

– Пойдем в номер, – судорожно шепчу я.

Хлопаю дверью перед лицом Мэла, оставив его в коридоре. С физической точки зрения. И в переносном смысле.

Оставив его вместе с ложью.

С тайнами.

С обременительной интрижкой с замужней Мэйв.

И с чувством вины за то, что скрыл от меня смерть Кэт.

С нашими грехами.

Отвернувшись от двери к Кэлламу, я перестаю ходить вокруг да около.

– Надо поговорить.

Глава четырнадцатая

Наши дни

Рори

Мне так и не удается рассказать Кэлламу, что случилось между мной и Мэлом. Как только мы оказываемся в номере, ему звонят по важному делу, и он запирается на балконе. Кэллам говорит приглушенным тоном финансиста, обещающего сделать из собеседника отбивную. От этого голоса меня пробирает озноб.

Разговор длится примерно часа два и иногда проходит на децибелах, больше подходящих для джунглей. Мне жалко Кэллама, которому приходится работать накануне Нового года. Я как раз собираюсь в душ перед вечеринкой, когда он заканчивает и возвращается с красным, недовольным лицом, бросает взгляд на мою полуобнаженную фигуру и оживляется: оскал сменяет небрежная улыбка.

– Я. Ты. Душ. Секс. Сейчас.

– Надо поговорить.

– А мне сдается, важнее по-быстрому перепихнуться. Тем более когда тазовые косточки у тебя торчат как у Беллы Хадид. Тоска тебе идет. – Кэллам проводит языком по верхним зубам. – Ну же. Только не говори, что все эти дни ты не изнывала по моему члену.

Чувствуя, что терплю поражение, и, вжав голову в плечи, сажусь на кровать и ломаю голову, как сообщить новости. Как покончить с нашими отношениями, ведь это все равно что вскрыть мумифицированное тело и вытряхнуть внутренности.

Бесит, что пророчество Саммер сбывается.

Салфетка ничего не значит.

Она значит все.