Если случится чудо

Несколько лет назад Мэл предупреждал, что вмешается в мои отношения, если мы встретимся вновь.

И он сдержал обещание.

Кэллам тянет меня за рукав, и что-то в выражении его лица вынуждает мое сердце биться о ребра как о металлические прутья.

Закрыв лицо руками, я начинаю рыдать, сгорая от стыда не только от того, как поступила с ним, с собой, но еще и за то, что стала такой трусихой. За то, что не выкладываю все начистоту, как взрослый человек. Кэллам стоит, смотрит на меня, румянец медленно исчезает с его лица.

– Ладно-ладно, никакого секса. Я не знал, что мысль о нем так тебя расстроит… – Он чешет голову и пытается разрядить обстановку: – Я и правда постриг свои буйные кудри, если ты из-за этого расстроилась.

Я пытаюсь рассмеяться, чтобы поднять ему настроение, но, вот уж честно, нам сейчас не хватит времени на разговор, который точно должен состояться. Я залезаю в душ и включаю обжигающе горячую воду. Смотрю на голубую плитку с крошечными от износа трещинками и задаюсь вопросом, когда все пошло не так.

Я прекрасно понимаю когда. Как только согласилась на эту работу.

Потому что невозможно находиться рядом с Мэлом и не желать его.

Я во многом могу себе отказать, но он никогда не входил в этот список.

С Мэлом я горю. Блистаю. Таю. Любовь к нему мощная и крепкая. Металлическая и живая. Пульсирующий орган – как и мое сердце.

Я выхожу из душа и смотрю на Кэллама, который выбирает запонки из небольшой бархатной коробочки, что он всюду за тобой таскает.

– Нам действительно нужно поговорить, когда вернемся, – бормочу я.

Не поворачиваясь, он, к моему удивлению, отвечает безжизненным голосом:

– Слушаюсь и повинуюсь.

Бутылочка.

Мы играем в бутылочку.

Не вечеринка, а настоящий цирк.

И Алекс Уинслоу так и не появился.

– Уинслоу? – Ричардс затягивается подозрительной на вид сигаретой и смеется, когда я спрашиваю его об известном певце. – Для него лучшая вечеринка – это та, что у телика с женой. Этот придурок на полном воздержании, – говорит он, изображая акцент кокни в худшей вариации, какая только может быть на свете.

Между тем музыка паршивая (в основном это песни Эштона), номер забит полуобнаженными женщинами в тогах. На вращающейся кровати Ричардса, которая продолжает крутиться, самопровозглашенный татуировщик принимает клиентов. Любой, у кого есть хоть капля мозгов, понимает, что это не самая лучшая идея.

По номеру ходит обслуга, предлагая тарелки с виноградом, сыром, крекерами, шампанским и шнапсом. По случаю Нового года комната украшена золотыми, серебристыми и черными шарами.

Как я уже говорила, мы сидим в круге и играем в бутылочку, как большая кучка пьяных, неадекватных и случайно оказавшихся в одной комнате людей.

– Правила. – Девица из Англии с искусственной грудью и крашеными волосами кружит по комнате словно фея и вовсю стреляет глазками. – Поскольку здесь есть настоящие пары, давайте убедимся, что оба партнера не возражают, если их вторая половинка будет целоваться с другим человеком.

Она останавливает взгляд больших глаз орехового цвета на мне и дерзко приподнимает бровь. Я смотрю на Кэллама, ни на секунду не сомневаясь, что он даст задний ход. После того как мы начали встречаться, я постоянно поднимала в разговоре с Саммер этот вопрос, когда раздумывала, не расстаться ли с ним: привычная для него осторожность сводила меня с ума.

– Я всегда не прочь повеселиться, – к моему изумлению, улыбается он.

И, прищурившись, словно испытывая, переводит взгляд на меня.

Я мельком, чтобы не вызвать подозрений, смотрю в сторону сидящего напротив Мэла. Его лицо совершенно ничего не выражает, глаза устремлены на пустую бутылку из-под шампанского. Может, до него наконец-то дошло, что я не желаю даже думать о нас в качестве пары не только из-за Кэллама.

А потому, что он – Глен.

Начинаю осознавать, что мой отец не был милым деревенским пьяницей и великомучеником, каким я его себе представляла. У клубившихся в Толке тайн и лжи есть корень, и этот корень может оказаться его могилой.

Теперь все смотрят на меня, оценивая мою реакцию. Ситуация может выйти из-под контроля, а я слишком стара, чтобы поддаваться влиянию коллектива. С другой стороны, изображать из себя скромницу тоже не могу. Нет, когда Кэллам в игре.

– Ну же. Это ведь ты всегда велишь мне встряхнуться, – хихикнув, Кэллам тыкает меня локтем.

Впервые с нашего знакомства в его голосе слышится угроза, а я уже навеселе, и у меня нет времени и способности вскрывать ее и изучать, что за ней таится.

Соглашаясь, я пожимаю плечами, и все сидящие в кругу девушки улюлюкают и мяукают, как течные кошки. Кэллам – лакомый кусочек в этом лишенном тестостерона обществе. Эштон, судя по его виду, слишком пьян, а Мэл слишком безразличен к происходящему, чтобы активно участвовать в процессе. Девица из Англии наглеет настолько, что трясет сиськами в сторону Кэллама и подмигивает. Как элегантно.

– Ты не против, если Рори поцелуется с другими парнями? – подначивает она.

Он хищно ей ухмыляется.

– Никому не удастся поцеловать ее так, как это делаю я, любовь моя.