Если спросишь, где я: Рассказы

— Что значит, с какой стороны? — возмутилась жена. — Какая разница, с какой?

— Я же просто спросил.

— Справа, — ответил слепой. — Я на поезде уже больше сорока лет не путешествовал. С тех пор, когда был еще совсем маленьким. С родителями ездил. Давненько это было. Я уж и забыл, каково это. Видишь, у меня борода заиндевела, — сказал он, обращаясь к моей жене. — Так мне сказали. Что, солидно выгляжу, солнце мое? — спросил ее слепой.

— Очень солидно, Роберт, — ответила она. — Роберт, Роберт, я так рада тебя видеть.

Жена наконец-то оторвала взгляд от слепого и посмотрела на меня. Мне показалось, что ей совсем не понравилось, что она увидела. Я только пожал плечами.

Я никогда еще не встречал незрячих людей, и уж тем более, никогда не был лично с ними знаком. Нашему гостю было сильно за сорок: коренастый, лысеющий мужчина, вдобавок он сильно сутулился, как будто постоянно таскал огромные тяжести. На нем были коричневые штаны, коричневые ботинки, светло-коричневая рубашка, галстук и спортивная куртка. Просто отпад! И еще эта борода лопатой. Правда, у него не было палочки и темных очков. Я всегда думал, что все слепые просто обязаны носить темные очки. Вообще-то лучше бы он их носил. На первый взгляд глаза у него — самые обыкновенные. Но если приглядеться, что-то в них было не так. Радужная оболочка была слишком светлой, это первое, а зрачки двигались будто бы произвольно, будто он не мог ими управлять. Жутковато. Вглядываясь в его лицо, я заметил, что один зрачок начал двигаться в сторону носа, а второй на мгновение как бы попытался остаться там, где и был. Но попытка не удалась, и через секунду и этот зрачок пришел в движение, о чем слепой, видимо, даже не знал.

Я предложил:

— Может, хотите чего-нибудь выпить? Что вы предпочитаете? У нас всего есть понемножку. Собираем всякие напитки — есть у нас такая маленькая слабость.

— Старик, я вообще-то виски люблю, — сказал он своим густым басом.

— Ладно, — ответил я. Старик — ничего себе! — Сейчас принесу.

Слепой пальцами ощупал свой чемодан, стоявший рядом с диваном. Он явно пытался познакомиться с новым для него пространством. Ну и ладно, я не обижался.

— Давай, я отнесу его в твою комнату, — предложила моя жена.

— Нет, не стоит беспокоиться, — ответил он. — Я сам отнесу, когда пойду наверх.

— Добавить немного содовой в виски? — спросил я.

— Совсем чуть-чуть.

— Понятное дело.

Слепой сказал:

— Совсем капельку. Знаете ирландского актера Барри Фицджеральда? Я в этом смысле его копия. Когда я пью воду, говорил он, то я пью воду. А когда пью виски, то пью только виски.

Моя жена засмеялась. Слепой выставил вперед подбородок, поглаживая снизу эту свою бороду.

Я приготовил нам напитки — три больших стакана шотландского виски с капелькой содовой. Потом мы все уселись поудобнее и начали обсуждать маршруты, которые преодолел Роберт по пути сюда. Сначала поговорили о долгом перелете с Западного побережья в Коннектикут, потом из Коннектикута поездом до нас. За обсуждением этой части пути мы незаметно пропустили еще по стаканчику.

Я вспомнил, что где-то прочел, почему слепые не курят. Там говорилось, что не курят они потому, что не видят дым, который выдыхают. Я вспомнил об этом как о непреложной истине, но этот слепой выкуривал сигарету чуть ли не до самого фильтра, а потом прикуривал новую. Он доверху наполнил пепельницу, и жене моей пришлось пойти ее опорожнить.

За ужином мы все выпили еще. Жена положила Роберту в тарелку огромный стейк, чуть ли не ведро картошки и зеленых бобов. Я отрезал два куска хлеба и намазал их маслом:

— Вот два куска хлеба с маслом, возьмите, — сказал я и сделал большой глоток виски. — Давайте теперь помолимся, — предложил я. Слепой опустил голову. Моя жена посмотрела на меня, разинув рот.

— Давайте помолимся, чтоб телефон нам сегодня не мешал, а еда не остыла, — сказал я.

Мы набросились на пищу — смолотили все, что было на столе. Мы ели так, будто завтра конец света, и это последняя возможность наесться вдоволь. Мы не разговаривали. Мы просто ели. Уминали. Все смели со стола. Все подчистую. Слепой быстро освоился и прекрасно знал, что и где лежит на его тарелке. Он вполне уверенно резал стейк ножом, придерживая его вилкой. Он отрезал два кусочка мяса, потом отправлял их в рот, принимался за картофель, потом за бобы, и, наконец, отрывал кусок хлеба, намазанного маслом, и все это с удовольствием пережевывал. Еду он запивал молоком, мы налили ему огромный стакан. Кстати сказать, все это не мешало ему пускать в ход пальцы, если нужно было что-то нащупать.