Если свекровь — ведьма

Николай ел печенье, которого тут была целая гора на большой плоской тарелке, и запивал молоком. И такая еда ему явно была очень по вкусу.

– Чай? – спросила всех Орхидея.

Николай и Бондин сказали, что уже сыты. Я тоже. Миша равнодушно пожал плечами. А Мелисса сказала:

– Возьмем торт с собой на виллу?

Она сама и взялась его тащить. Орхидея «убрала» со стола: махнула ладонью – и все исчезло.

Мы погрузились в две ступы: я, инспектор и Мелисса – в одну (Мелисса на вытянутых руках держала снаружи ступы белоснежную пирамиду-торт), а парочка влюбленных и Миша – в другую.

Долетели до виллы без приключений. Орхидея сказала мне, что надо только сказать ступе: «Обратный путь». Что я и сделала, как только мы поднялись вверх. Ступа плавно и быстро полетела над деревьями назад к вилле.

Мелисса сначала тихо жаловалась, что она не виновата, что она слишком молода, чтобы ехать в Сибирь, что там и приличной магической тусовки нет, и парни дикие, бородой заросшие.

Потом спросила:

– А мои родители очень переживали, когда узнали?

– Разумеется! – сказала я.

– Ну она им хоть записку передала?

– Собака? Боб? – спросила я.

– Какой еще Боб? – удивилась Мелисса.

– Собака Маргариты Петровны, – сказала я. – Она твою записку принесла.

Мелисса возмутилась:

– Она что, отдала записку собаке?!

А инспектор спросил:

– Кто – она?

Мелисса прикусила язык.

– Зато в тайге свежий воздух, – сказал Бондин. – Полезно подышать… Лет десять.

Мелисса вздрогнула, потом всхлипнула и сказала вдруг:

– Не буду я за нее отдуваться!

– За кого? – спросил Бондин.

Она примолкла, потом призналась:

– Это была не моя идея – с Мишей убежать. Она мне сказала, что он до сих пор меня любит.

– Кто – она? – спросила я.

Мелисса бросила на меня враждебный взгляд, потом сказала Бондину:

– Я расскажу все только лично вам.

– Хорошо.

Далия – вот кто мог бы подбить Мелиссу! Далия даже Весловских нарочно в гости позвала! Да только ведь Далию саму заколдовали. Тогда кто эта таинственная «она»? Мать Мелиссы? Но она вроде не мечтала породниться с Далией… А кто? Какая-нибудь тетушка Миши, которой я не понравилась? Да я всем тетушкам Миши не понравилась. И вряд ли когда понравлюсь. Я ведь не из их круга.

Ступа стала снижаться. И вот мы приземлились на знакомом дворе. Орхидея с Николаем и Мишей уже выходили из своей ступы.

Орхидея накинулась на Мелиссу – хорошо, что у той в руках был торт, иначе Орхидея ее бы точно поколотила.

– Я видела свой самолет! Ты что, не могла потерпеть и проехать пятьсот метров?! Не владеешь самолетной магией, так нечего было колдовать! И вообще, воровать чужие самолеты – подло!

Так же, как чужих женихов, например. Но у некоторых людей, похоже, просто нет совести.

– Даже не пойду смотреть, что там с винтом, – утирая слезу, сказала Орхидея.

– Я уверен, мы сможем все починить, – сказал Николай.

– Ах, даже думать об этом не хочу, – отмахнулась Орхидея.

– Не думай, – сказал Николай. – Я подумаю. Мои сани куда только не врезались… И Карлов их всегда чинит.

– Карлов?

– Если ты не починишь винт сама, вызовем его – он отлично все наладит.

– Хорошо, – согласилась Орхидея грустно.

Кота во дворе видно не было – наверное, ушел по своим кошачьим делам.

Мы зашли внутрь дома, потому что, несмотря на то что солнце снижалось, было еще довольно жарко. А внутри толстостенного белого дома ждала прохлада.

Мелисса увидела выломанную дверь чуланчика, справа от выхода на задний двор. Возмутилась:

– Не могли сначала дверь открыть, а потом ступу звать?

– Извините, – сказал Бондин.

Мелисса сказала:

– А теперь я ее даже поставить на место не могу.

– Я починю, – выступила вперед Орхидея. Взмахнула рукой, половинки двери взлетели, соединились и встали на место.

Бондин раздвинул в разные стороны стеклянные двери, ведущие на задний двор.

– Хоть ветерок, – сказал он.

Потом открыл пару окон.

Орхидея провела рукой по направлению к окнам и дверям, пояснила:

– Чтобы насекомые не залетали.

С помощью ока я увидела, что там появились тонкие, из мелкой сетки, занавеси.

Мелисса унесла торт на кухню. Бондин повесил пиджак на стул и увел Мелиссу в кабинет для разговора. Вернее, для допроса, насколько я понимаю. Шорох длинного подола ее свадебного платья был слышен, пока не хлопнула, закрываясь, дверь.

Миша пошел, улегся на узорчатый коврик у камина и заснул. Бедный. Два сильных зелья подряд любого собьют с ног. Ладно, может, проспится и станет нормальным. То есть вспомнит, что любит меня. И вообще меня вспомнит.

Орхидея и Николай отыскали где-то настольную игру – простенькую, вроде «Догони меня!». Позвали и меня играть, да я отказалась: голова была занята всякими мыслями, и я бы не смогла сосредоточиться на игре.

Они расположились на диване у низенького квадратного стола. Николай снял красный наряд Деда Мороза и снова остался в гавайской цветной рубашке и брюках-сафари. Орхидея читала вслух правила, а Николай любовался ею. И, кажется, правила совсем не слушал.

Я сидела на кресле и перебирала в уме гостей, размышляя о том, кто мог надоумить Мелиссу выкрасть моего Мишу.