Если твоя мама (СИ)

— Ксю-юш? — задумчиво протянул он. — А так и должно быть? — парень указывал на белую полосу у входа. Я не нашла, что ответить, поэтому просто оптимистично пожала плечами и нажала на звонок.

— Кто там? — настороженно донеслось из квартиры. — Нам ничего не нужно, мы ничего не покупаем, петиции не подписываем, цыган не пускаем, погорельцам не подаём, поздравления с Пасхой не принимаем, на собрания жильцов не ходим, с кандидатами в депутаты не разговариваем, с…

— Мам, это мы! — я решилась прервать бесконечный список. — Я же предупреждала, что мы придем?

— «Мы» не звонят в звонок! «Мы» сразу стучат в дверь ногами! — не собиралась сдаваться моя мама.

Егор изумленно покосился на меня и изогнул бровь. Я буквально почувствовала, как заливаюсь краской. Ну да, есть у нас такое правило, но не говорить же о нем всем! Тем временем замок щелкнул и дверь открылась, а Егор буквально остолбенел… Мама стояла на пороге, напротив нас, с самой настоящей двустволкой и зажмуренными глазами.

— Мама! Это я! — поспешила вмешаться я, пока родительница не пальнула по нам в упор. Хотя я была уверена, что заряжено ружье было солью, но и серебряные патроны исключить было нельзя. Хорошо хоть сразу моющим средством не облила.

Мама осторожно приоткрыла один глаз, второй, облегченно вздохнула, кивнула и отошла от прохода, как бы приглашая нас внутрь. Егор удивился такому прохладному (если забыть про огнестрел) приему, парень уже открыл рот, когда я прицельно наступила ему на носок ботинка. Мама стояла, не двигаясь с места, совершенно не обращая на нас внимание. При этом глаза ее метались с потолка подъезда на меня и Егора. Я тоже посмотрела вверх и чуть не потеряла челюсть. Эта женщина умудрилась нарисовать ловушку прямо на потолке, да еще и идеально ровно и правильно. Нет слов, одни эмоции, причем неадекватные.

Мама тем временем терпеливо ждала, прислонившись к косяку и помахивая дедовым ружьем. Я фыркнула и решительно втолкнула Егора в квартиру, при этом умудрившись показать маме фигу.

— Ка-ас! Вернулась! — родительница облегченно обняла меня, чуть не придушив.

— Кас? — Егор переводил взгляд с мамы на меня, кажется, окончательно запутавшись. Ну, по паспорту-то я Ксения, сам парень вообще окрестил «Сеней», так почему бы маме не назвать меня… Касом. Да, согласна, звучит как диагноз, но это моя сумасшедшая жизнь.

Мама отошла на шаг назад осмотрела меня с головы до ног, потом пришла очередь подвергаться осмотру Егора. Парня она чуть ли не обнюхала, посветила фонариком в глаза, в конце концов проверила зубы. Как он все это стерпел, не знаю. Но мама вроде бы осталась довольна и даже пригласила нас на кухню.

— Я вас немного попозже ждала, — убедившись, что мы не адские твари, мама превратись в добрую домохозяйку. — Я на кухне пирог готовила, там немного… разгром. Пойду для вас сока налью, подождите.

Мама удалилась в сторону кухни, бросив мне, что в последнее время я стала очень сильно походить на Сэма. Я клятвенно пообещала сходить в парикмахерскую на неделе, и, пока мама готовила на кухне, мы с Егором, отправились на экскурсию по квартире.

— Тут мамина спальня, — я открыла дверь и пропустила вперед парня.

— Она так любит читать? — Егор обвел взглядом высокие книжные стеллажи.

Полок было много, от пола, почти до самого потолка. Корешки, в большинстве своем, были старыми и истрепанными, а названия на некоторых были написаны на чужих языках. Бегло я умела определять названия, например, сейчас, я твердо знала, что мой парень держит в руках «Илиаду», в подлиннике. Вот только говорить ему об этом необязательно.

— А это что? — Егор указал на стоящую рядом с книгами руку, ну знаете, из тех декоративных подставок для украшений. На нашей были четыре кольца Всадников, о чем я незамедлительно сообщила парню.

— Здесь пять колец, а Всадников Апокалипсиса, насколько я помню, четыре, — Егор снял с фарфорового мизинца серебряное колечко с синим камнем.

— Это мамино. Она считает себя Пятым Всадником, самым жутким, — я страшно распахнула глаза. — Понедельником! И это она сама так говорит? — возмутилась я, увидев, что парень смеется.

— А оружие настоящее? — Егор аккуратно поставил на место «руку» и перешел к другой стене.

— Да, настоящее, — я присела на край кровати и улыбнулась. — Дедушка был антикваром, потом его магазинчик разорился, и все оставшееся мы перенесли в квартиру.

— А я-то думал, откуда у твоей мамы ружье? — лицо Егора стало спокойнее, кажется, такое объяснение его полностью устроило. Он подошел поближе к одному из наших «экспонатов».

— Шашка казачья, «волчок», — тоном экскурсовода просветила я. — При желании ее можно продать тысяч эдак за восемьдесят, — с наслаждением я смотрела на вытягивающееся лицо парня. — Но мама не хочет ничего продавать. Совсем ничего.

— Но почему? — удивленно спросил Егор, вешая антикварное казачье оружие на место. — Судя по наличию оружия и книг, — он обвел глазами комнату, — вы могли бы стать миллионерами. Какой смысл этого «домашнего музея»?