Если ты меня любишь

— Такие вещи где попало не лежат, мистер Малфой, заметьте, — наконец, сказал Снейп. — А насчет трудоустройства… Если все это кончится благополучно, то можно будет об этом подумать. В конце концов, Хогвартс не бросает своих питомцев.

— Да бросьте вы! И что я тут буду делать? Работать старшим помощником Хагрида или Филча? Вы уж меня простите, но лучше воровство или тюрьма.

— Это вы сейчас так думаете, — Снейп отвернулся от окна и встал напротив сидящего Дрейко. — Я сейчас заканчиваю серьезную работу по алхимии и надеюсь получить степень. Даже если мне это и не удастся, я устрою вас к кому‑нибудь из профессоров лаборантом. В зельях вы худо–бедно смыслите.

— Да какой из меня лаборант? Я ничего уже не помню.

— Подумайте, пока еще есть время. Это не такая уж плохая идея. Спокойной ночи, — Снейп слегка наклонил голову, как он это обыкновенно делал, прощаясь с отцом или матерью Дрейко, и вышел.

Оставшись один, Дрейко снова улегся в постель, дотянул одеяло до подбородка и уставился в потолок. Конечно, остаться в Хогвартсе хоть кем после всего этого было неслыханным счастьем. Да еще и Снейп какой‑то неестественно благосклонный. Вот это несколько тревожило Дрейко, потому что он давно не встречал подобной снисходительности, разве что от Луны или от Поттера, для которых это было естественно. Однако он отдал Снейпу должное, тот всегда был к нему более снисходительным, чем к другим. Дрейко стал вспоминать школьное время и больше уже не заснул в ту ночь. Как давно все это было, хотя прошло всего несколько лет. Но между тем временем и этим была не просто пропасть. Через пропасть, если захотеть, можно хотя бы перекинуть мостик воспоминаний. А в его случае, стоит предпринять такую попытку, наваливается жуткая горечь утрат и осознание того, кем он стал, вместо того, кем он мог бы быть, не случись всех этих вещей с ним и его родными. Хрупкий сон настиг его лишь к полудню, когда палящее солнце уже не оставило никому шансов на спокойный, прохладный денек.

Какими яркими порой бывают сны! Они более увлекательны, чем самая оригинальная кинолента, и порой даже более близки к реальности, чем сама реальность. Они погружают тебя настолько глубоко в самого себя, что, кажется, почти всегда могут чем‑нибудь тебя удивить, и ты просыпаешься со смешанным чувством удовлетворения оттого, что ты проснулся, и досады из‑за того, чтó тебе привиделось. Иногда они бывают смутными и нечеткими, словно художник, рисуя их, добавил слишком много воды в краску. Но тогда ты почти точно знаешь, что это всего лишь сон, и не беспокоишься. А когда цвета и эмоции во сне захлестывают тебя с головой, когда ты ощущаешь постоянную опасность, потребность спасаться от чего‑то (вероятно, от самого себя) — тогда на первый план неотвратимо выступает чувство реальности, действительности происходящего, сколь бы абсурдным оно ни казалось. Такие сны в некоторых случаях могут привести к тому, что человек изменит свою жизнь или переоценит какой‑нибудь свой поступок, или начнет день иначе, чем обычно. Хотя, следует признать, сны редко меняют что‑либо в нашей жизни.

Существуют ли правдивые сны? Люди, испытавшие на себе их последствия, утверждают, что да. Люди, не верящие особенно ни во что, считают, что нет. Люди, знающие, что они существуют, обычно помалкивают на эту тему, чтобы не пугать собеседников и не пугаться самим.

За последний месяц у Северуса Снейпа было несколько таких снов. Два из них не произвели на него особого впечатления, потому что исход, показанный ими в ничего не значащих делах, он примерно знал заранее. А третий был странным и ни на что не похожим. Дело в том, что Снейп умел, когда надо, отключаться от снов вообще. В последнее время ему это удавалось с трудом, поскольку было нарушено душевное равновесие, и он пустил все на самотек. Такого сна он ждал меньше всего, не видя его много–много лет, и Северус совершенно был выбит из колеи, когда очнулся.

«Этого не может быть. Это именно тот сон, я не мог ошибиться. И все же этого не может быть!» — он резко встал, прошелся несколько раз по комнате, наконец, подошел к ночному столику, на котором стоял графин, и отхлебнул вечно ледяной воды. Это не подействовало. Он сел на кровать, пытаясь сбросить с себя оцепенение.

«Словно какой‑то демон взялся подгонять меня. Разве это возможно? Видеть ее, говорить с ней… никогда еще это не выглядело таким настоящим. Может, это все‑таки шанс, в существование которого я давно перестал верить? Что теперь? Ждать очередной подсказки или действовать по имеющимся наводкам? Нет, пожалуй, еще одного такого сна я не выдержу», — Снейп бросил взгляд на часы: половина девятого. В общем‑то, ему давно уже следовало быть на работе, на тот случай, если в Министерстве решат побеспокоить его с утра пораньше или в пределах родной школы возникнет вопрос, требующий срочного решения. Он тяжелым шагом направился в ванную, надеясь, что сознание прояснится после холодного душа и мало–мальски приличного завтрака.