Если ты назвался смелым

И вот опять-таки из-за меня произошла очередная ссора Славки и Лаймона. Они вообще все время не ладили. При Петьке Лаймон знал одно: с его слов составить наряды. А Славка стал требовать: доставай материалы, воюй с монтажниками, затягивающими монтаж водопровода и канализации. Стычки между Лаймоном и Славкой происходили чуть ли не ежедневно. Лаймон не раз говорил:

— Нет, с ним я не сработаюсь,— и прозрачно намекал, что это из-за меня.

А тут, как назло, испортился растворонасос, которым подают штукатурный раствор на этажи. Славка разобрал, вынул какую-то деталь, подал ее Лаймону:

— Новую надо. Закажи.

Я точно знаю, что Лаймон ездил в мастерские. Но прошло несколько дней, а детали все не было. Мы таскали раствор вручную. Не успеешь принести тяжеленный ящик — смотришь, он уже опустел.

От бесконечных хождений по лестницам у меня распухла, стала ныть нога.

И вот несли мы с Ганнулей раствор. Встретили Славку и Лаймона. Славка подошел, отобрал у меня ручки ящика.

— Когда же все-таки будет деталька, а? — набросился он на Лаймона.— Девчата все руки поотрывали!

— Звонил не раз.— Лаймон пожал плечами.— Не готова.

— Слушай,— Славка недобро прищурился,— ты что, маленький? Что ты, ей-богу, дурачком прикидываешься? Вот сию минуту поезжай и без детали не возвращайся.

— Я строймастер, а не курьер, товарищ Баранаускас,— резко ответил Лаймон и направился в конторку.

— От тебя пользы меньше, чем от курьера! — крикнул ему вслед Славка.— А ты,— он обратился ко мне,— к врачу хоть бы сходила. Какой день хромаешь. Сейчас же поезжай. Пошли, Ганнуля.

Врач отругал меня. Выдал на три дня больничный лист и строго приказал: лежать!

И я лежу. На старом своем диванчике. Портрет мамы смотрит на меня с этажерки.

Мой старый дом! Ты совсем не изменился. Зато я стала другая. Мне короток и узок стал диванчик. Раньше я не замечала, что ноги мои упираются в один валик, а голова — в другой. Неужто я все еще расту?

За дверями два звонка. Ко мне. Лаймон. Стучат по коридору каблучки Скайдрите. Она сладко воркует:

— Да, да, дома! Прошу вас! — Она «до омерзения вежлива» с Лаймоном.

Она завидует, что у меня такой красивый «кавалер».

— Привез! Детальку-то! — с порога объявил Лаймон.

— Ну? Ты просто молодец!

— Не я. Славка. Только что. И героически остался на весь вечер монтировать. Судьба отечества зависит от того, сделает он к утру растворонасос или нет.

Он садится ко мне на диван и выкладывает все то, что накипело у него против Славки. Я терпеливо слушаю. Возражать бесполезно. Стоит возразить, и разговор приобретет другой оборот: Славка потому «ест» Лаймона, что не может простить, как это Лаймон из-под самого носа «увел» меня у него.

Я молчу. Но и без моей помощи очень скоро Лаймон приходит к тому же выводу:

— Мстит за тебя. Ничтожный человечишка!

Я тихонько вздыхаю: эх, Лаймон, Лаймон, знал бы ты!

— Словом,— решительно заявил Лаймон,— все решено: ухожу. Хватит! Присмотрен местечко в проектном институте.— Следует длинное название, из которого я улавливаю куски: гор… гипро… строй…— Да, повода уйти не было. Теперь есть. Поставлю завтра ультиматум: или я, или Баранаускас. Конечно, ради меня, инженера, каменщиком Баранаускасом на пожертвуют.— Издевка в голосе.— А мне того и надо!

«Гордости у тебя нет, вот что. Скоро год, как ты у нас. И хоть бы раз стало стыдно, что даром получаешь деньги!» — Это я так думаю, но почему-то молчу.

Пока Лаймон в радужных красках обрисовывает свою будущую деятельность на ниве проектирования, я думаю о том, что мучает меня с тех пор, как кончилась кладка стен. Я снова ученица. А платят мне, как каменщику второго разряда. Все ребята, вся бригада доплачивает мне из своих заработков разницу между ученической и средней ставкой каменщика. Я попробовала было сказать Славке, что мне это неудобно, что это несправедливо. Он глянул на меня с насмешкой.

— Ничего, отработаешь. Не ты последняя у нас ученица,— вот что он мне ответил.

И осталось мне одно: как можно скорее научиться штукатурить. Вот и сейчас, до того, как задуматься, я читала книжку по штукатурному делу. Составы растворов в зависимости от условий работы.

Не успел Лаймон выговориться, пришел папа. Лаймон пересел на стул.

— Что? Заболела? — встревожился папа.

Лаймон ринулся объяснять, в чем дело. И вышло, что во всем виноват зверь-бригадир. И вывод:

— Да, да, вы правы, надо ей уходить. С больной ногой такая работа…— Лаймон развел руками.—А она, видите, еще и сейчас все это штудирует.— Поднял мою книжку, показал ее папе.

Ну, сейчас начнется! Будут «обрабатывать» меня вдвоем! Но папа развернул, полистал книжку и неожиданно вступился за меня.

— Что ж, это хорошо, что Рута не теряет времени даром. Раз уж она твердо решила стать строителем, надо быть хорошим, знающим строителем. Ты ела что-нибудь, дочка?

Киваю на начатый батон.

— Ну, что это за еда! Сейчас…— И он извлекает из портфеля кульки и пакеты, шутит: — Преимущество «дачного мужа» — продукты всегда при себе.

После ужина папа многозначительно посмотрел на часы:

— Ого! Пожалуй, есть смысл ночевать здесь!

Лаймон понял намек и ушел.

— Часто он у тебя бывает? — спросил папа.