Если ты останешься (ЛП)

— На самом деле, я зол, — я свирепо смотрю на него. — Почему она пришла именно ко мне домой, чтобы умереть от передозировки? Так она хотела доказать свою точку зрения? Я сказал ей, что между нами все кончено. Что больше нет того, что было между нами когда-либо. Мы выполнили все желания друг для друга. Вот и все. Я даже не знаю ее фамилии.

Доктор Тайлер смотрит на меня задумчиво, и я чувствую, как он пытается заглянуть внутрь меня.

— Вы действительно расстроены, потому что она умерла в вашем доме? — наконец, спрашивает он. — Или вы недовольны тем, что не были там с ней? Или тогда, когда она пыталась обратиться к вам за помощью? Вы знаете, что она писала в своих сообщениях? Или вы выбросили свой телефон за борт прежде, чем прочитать их?

Сейчас я злюсь, потому что он прав. Я думал об этом.

— Вы подразумеваете, что я виновен в ее смерти, потому что не ответил на ее сообщения? Джилл была психом. Она была наркоманкой, нуждающейся в помощи. Я говорил, что ей нужно обратиться за помощью, но она решила этого не делать.

Доктор поднимает руку.

— Безусловно, я не говорю, что это была ваша вина, — говорит он успокаивающе. — Это не так. Она сама отвечала за свои действия. Мне просто было интересно, были ли вы в состоянии прочитать любое из ее сообщений, отправленных вам? Это может предоставить вам какие-либо объяснения, поэтому вы сможете получить ответы. Я предполагаю, что вы чувствуете свою вину и, возможно, даже вас тянет к наркотикам. Я хочу помочь вам справиться с этим.

Я качаю головой.

— Мне не нужны ответы. Девушка, которую я знал — умерла. Я не любил ее. Я прочитал несколько сообщений от нее. Она хотела наркотики, и она была в отчаянии. Я понятия не имею, где она нашла наркотики, от которых у нее случилась передозировка. Единственная вина, которую я чувствую, основана на том, что я не остановил ее давным-давно. Я помогал ее душевному состоянию, давая наркотики в течение последних двух лет. Я в ответе за это. И я не почувствовал желание использовать наркотики. На самом деле, это далеко не так. Я устал говорить об этом. Можем ли мы вернуться к нашим проблемам?

— В настоящее время, — отвечает доктор Тайлер. — Мне хочется поговорить о Миле. Как это повлияло на нее?

Я делаю паузу и чувствую, как мое сердце ускоряется. Каждый день на этой неделе с момента инцидента, на который я уже ссылался, я чувствовал панику, когда представлял выражение лица Милы в то утро. У нее был такой взгляд, словно она думал, что это была моя вина, или я, возможно, такой же, как Джилл. Она не была готова к любому из этих вариантов.

Я сглатываю, но мое горло такое сухое, что я слышу это.

— Мила — боец, — отвечаю я. — Она осталась, когда полиция задавала свои вопросы, и она волновалась о детях Джилл. У нее доброе сердце.

— Таким образом, она проводит параллели между вами и Джилл? — Слова доктора звучат сомнительно. У меня появляется внезапное желание ударить его по лицу.

— Конечно, она это сделала. Она сказала мне, что это мог быть я. И тогда я пообещал ей, что этого никогда не случится.

— И она принимает этот ответ? — Ручка доктора Тайлера останавливается.

Я тоже делаю паузу.

— Я не знаю. Вроде бы, да. Но она была такой тихой и замкнутой на этой неделе. Я не знаю, обдумывает она это или что-то еще.

— Значит, вас напугало то, что она не сможет вернуться туда, где вы были до этого происшествия?

Больше всего на свете.

Но я этого не сказал.

Вместо этого, я просто говорю:

— Да.

Доктор смотрит на бумаги и записывает. Когда-нибудь я хотел бы увидеть, что именно он пишет.

— Я хотел бы сменить тему, — говорю я ему твердо. Мы достаточно поговорили о Миле.

Я делаю стальной взгляд и смотрю на врача. Он вздыхает и кивает.

— Хорошо. Давайте сменим тему. Были ли у вас снова те сны?

Я киваю.

— Да. Несколько раз за неделю. Они по-прежнему те же самые. Я в темной комнате, и не очень хорошо вижу. Но я слышу маму. Ее голос звучал так, словно она умоляла меня. Я не знаю, как пройти этот момент во сне. Это раздражает, потому что я чувствую, что мне нужно увидеть что-то еще.

Доктор изучает меня, его пальцы крутят ручку на коленях.

— Иногда разум человека защищает себя как может. Он делает это путем создания барьеров и пресечения воспоминаний. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что этот сон из памяти. И ваш разум не хочет, чтобы вы помнили все остальное, потому что это будет очень больно.

Я смотрю на него.

— Вы думаете, что мне снится то, что произошло на самом деле?

Он кивает.

— Я предполагаю, что это так. Я могу ошибаться. Но единственный способ это выяснить — позволить вашим снам выиграть.

Я разочарованно качаю головой.

— Этого не будет. Это происходит только до того момента, когда я нахожусь в темном месте и слышу свою мать. А потом я просыпаюсь. Обычно в холодном поту.

Доктор кивает.

— Существует еще один способ, если вы открыты для него.

Не уверен, что хочу знать, но я жду продолжения.

— Вы когда-нибудь были под гипнозом? — спрашивает доктор, и я начинаю ржать.

— Черт, нет. Нет, я не был загипнотизирован. Какую еще шарлатанскую практику вы используете?