Если ты останешься (ЛП)

Но даже если и так. Я был ребенком. Мое логическое мышление подсказывает мне, что Мила права. Это была не моя вина. Но я был там. Это моя рука нажала на курок. А отец сделал так, что я забыл обо всем на все эти годы.

Я набираю его номер на домашнем телефоне, но, конечно, он не берет. Я оставляю ему голосовое сообщение.

— Я знаю, что случилось с мамой, — говорю я холодно. — Позвони мне.

Я вешаю трубку и бросаю телефон в стену. Он рассыпается на куски. Думаю, если он захочет позвонить, то ему придется позвонить на мобильный.

Волна ненависти проходит через меня, смешиваясь с гневом, который я чувствую по отношению к своему отцу. Внезапно я теряюсь в таком большом количестве эмоций, что не знаю, что делать со всем этим. Это подавляет. И это чертовски больно.

Я направляюсь на кухню и хватаю бутылку виски. Я смотрю в шкаф и вижу, что у меня есть еще две. Слава богу, я пополнил запасы на днях. Я залпом выпиваю несколько стаканов, затем еще несколько. К счастью, знакомая дымка скоро окутывает меня, тихое онемение, которое мне так сильно нравится. Но этого не достаточно.

Боль все еще во мне.

Ебать.

Я в два счета поднимаюсь по лестнице и переодеваюсь в штаны, трикотажную рубашку и кроссовки. Не думая ни о чем, я вылетаю из задней двери, бегу по дорожке к пляжу. Песок плотный и замерзший. А жесткие волны, омывающие его, вредят моим ногам.

Я не волнуюсь. Я заслуживаю это.

Я бегаю в быстром темпе, всасывая холодный воздух, от которого горят мои легкие.

Я не волнуюсь. Я заслуживаю это.

Озеро плещется и обрушивается на берег справа от меня, пока мои ноги сердито стучат по жесткому пляжу. Ледяной и влажный ветер дует с воды, и я вдыхаю его, наполняя оцепеневшее тело. Капли ледяной воды ударяют меня по лицу и капают на мою рубашку, замерзая там.

Я смотрю вдаль, не замечая, как пляж пропадает под ногами. Я даже не знаю, как далеко я бегу, пока, наконец, больше не могу дышать. Мои гребаные легкие так болят и еще этот чертов комок в горле сидит так плотно, что никакое количество глотков, или бега, или тяжелого дыхания не заставят его переместиться.

— Ебааааать!

Я поворачиваюсь и кричу на берегу озера, кричу так громко, как могу. Вибрация от этого рвет мои голосовые связки, повреждая их на холоде.

Но мне все равно. Я, блядь, это заслужил. Я кричу снова и снова, пока мой голос не становится хриплым. А потом я падаю на пляж, прислонившись к большой коряге. Я слабый и выдохшийся. Мой лоб потный, хотя на улице холодно. Холодный ветер дует на него, заставляя меня дрожать.

Но мне все равно.

Я, блядь, это заслужил.

Я заслуживаю получить пневмонию и умереть здесь от холода.

Сейчас я безучастно смотрю на озеро, пытаясь настроиться на рациональное мышление, или логику, или воспоминания, или эмоции. Не представляю, как долго я здесь нахожусь или сколько времени проходит, прежде чем я вижу, как кто-то идет вниз на пляж. Я вижу вспышку красного цвета и длинное пальто.

Мила.

Я вижу лишь воротник ее красной водолазки под тяжелым пальто. Она плетется вдоль пляжа, ее тонкая фигура сгибается против ветра. Она увидела меня, потому что ее темп ускоряется, и всего через минуту она добралась до меня.

— Пакс, — кричит она. — О, мой Бог. Слава Богу. О чем ты думаешь? Здесь холодно. Ты получишь воспаление легких.

Я смотрю на нее. Это самое странное чувство, но я просто не забочусь ни о чем. Меня не волнует, получу ли я пневмонию. Это вообще не будет беспокоить меня.

Она наклоняется и хватает меня за руку, тянет на ноги.

— Давай, — говорит она мне. — Мы возвращаемся домой. Ты даже не надел пальто.

А я не волнуюсь. Но я не скажу этого Миле. Я просто позволяю ей вести меня в дом, вверх по лестнице на кухню.

— Ты холодный, — говорит она, обращаясь ко мне. У нее страдальческое выражение на лице, когда она снимает свое пальто и бросает его на стул. — Я собираюсь набрать тебе горячую ванну. Тебе нужно согреться.

Она уходит по коридору, а я по-прежнему безвольно стою на месте.

Ничто не имеет значения.

Больше нет.

Теперь я знаю, что за пустота всегда была во мне. Именно это. Это ужасное знание. Несмотря на то, что мой разум скрывал это, в глубине души в скрытом месте, я знал. Вот почему я всегда чувствовал себя пустым, поэтому я всегда приветствовал забвение.

Только теперь, пустоты нет. Она наполнена подавляющей болью и чувством вины. И я не знаю, что с этим делать. Я чувствую, что тону.

Мила возвращается и, кажется, удивлена, что я двигался. Она смотрит на меня неуверенно, ее зеленые глаза влажные. Однако она ничего не говорит. Она просто хватает меня за руку и тащит в ванную. Она снимает мою одежду и кидает ее в кучу на пол.

— Садись, — говорит она мне твердо. — Твоя кожа ярко-красная.

Я послушно шагаю в ванну, хотя я не использовал ее с тех пор, как был маленьким. Горячая вода покалывает тысячью игл мои конечности, но мне все равно. Я устраиваюсь в ванне и закрываю глаза, блокируя все.

— Пакс, — начинается Мила. Но потом она передумывает. — Ничего. Я проверю тебя скоро. У меня есть твое лекарство, но так как ты выпил столько виски, я не думаю, что ты должен принимать его.

Я ничего не говорю.