Если ты останешься

использовал их, чтобы проникнуть в комнату отца и спать под его дверью. Он просыпался

утром и находил меня распластанным на полу. И я просыпался, не помня свои сны.

Мой терапевт сказал отцу, что это мозг защищает меня от эмоциональной травмы.

Ну, мой мозг проделал хорошую работу. По сей день, я не помню о событиях,

связанных со смертью моей матери.

Мой телефон гудит на тумбочке. Я беру его в руки, и ищу сообщение от моего

отца.

«Тебе нужно прийти и подписать свои бумаги»

Черт. Уже?

Я швыряю телефон на стол, по которому он скользит, врезаясь в стену. Каждую

четверть года я должен подписать бумагу для моего трастового фонда, поскольку он

пополняется от семейного бизнеса моей матери. Технически я единственный наследник ее

акций. Это заноза в заднице, но это необходимое зло.

Я на пути в душ, когда раздается звонок в дверь, и я останавливаюсь. Я не ждал

никого. Лучше, чтобы никто не пытался продать мне религиозные книги.… Иначе они

останутся без зубов.

Черт возьми.

Посмотрев через окно на свою дверь, я увидел, что шлюха-Джилл стоит на

крыльце, нервно перенося вес с левой ноги на правую. Я вздохнул. Я, правда, не в

настроении для этого, но все равно открываю дверь. Думаю, мне стало ее жалко из-за

отчаянного взгляда. Она почти всегда приходит ко мне, когда у нее нет денег, чтобы

купить товар у дилера.

Минет на линии горизонта. Это наша сделка. И сделка была ее идеей. Кто я такой,

чтобы отказаться от этого?

Джилл улыбается, когда открывается дверь, показывая сероватые зубы. Это

признак того, что она использовала дерьмо потяжелее, типа метамфетамина. Я

съеживаюсь. Даже не буду затрагивать это дерьмо. Это — дьявол, так мне сказали. Какое-

то время, даже самые сильные пользователи пристрастились. Но я в этом не нуждаюсь.

29

http://vk.com/world_of_different_books

— В настроении, чтобы получить минет? — спрашивает она с улыбкой, ее пальцы,

дрожа, бьются о ногу.

Она взволнованна и обеспокоенна, верный признак того, что прошло немного

времени с тех пор, как она приняла наркотик и вновь жаждет его.

Это плохо.

— Не очень, — говорю я честно. — Я только что проснулся. И, честно говоря, мой

член немного злится, что ты оставила меня умирать на пляже. Незнакомке пришлось звать

на помощь. Ты убежала, как куриное дерьмо.

Джилл выглядит пораженной.

— Пакс, — она скулит. — Я не хотела этого. Я просто не могу сесть в тюрьму, ты

ведь знаешь? У меня двое детей. Я мать-одиночка. Я не могу сидеть в тюрьме.

Она отчаянна, ноет еще громче, и я смотрю на нее с удивлением. В ужасе от шока.

— У тебя двое детей?

Я знаю ее несколько лет, но она никогда не упоминала то, что у нее есть дети.

Она кивает.

— Да. Девочка и мальчик. Пять лет и семь.

Все, что я чувствую — это отвращение, и отрицательно качаю головой.

— Тогда, какого хрена ты делаешь это дерьмо, Джилл? Болтаешься в баре весь

день и всю ночь? Одно дело — трахать свой собственный образ жизни, но совсем другое,

когда ты портишь чужую жизнь.

Я начинаю закрывать дверь, но она бросается внутрь, хватаясь за меня. Плачет.

Ревет. Она в панике.

Я хватаю ее за запястья и удерживаю их, чтобы предотвратить себя от ее царапин.

— Пожалуйста, Пакс. Мне это нужно. Я остановлюсь. Я обещаю. Но мне нужно это

еще раз. Просто еще один раз. А потом я пойду за помощью. Обещаю.

Слезы катятся по ее лицу черными полосами от макияжа. Солнечный свет

разоблачает закаленные линии на ее лице, линии, которые в ночное время прячутся за

макияжем. При свете дня, она выглядит мерзкой и использованной.

Потому что так и есть. Я вздыхаю еще раз.

— Хорошо. У меня есть, только немного. Я не собираюсь принимать. Ты можешь

взять то, что у меня осталось. И тогда ты должна пойти в больницу за помощью. Получи

свое дерьмо прямо сейчас.

Она дрожит, ее дыхание застревает в горле, когда она ждет, что я принесу ей кокса.

Это все, на чем она может сосредоточиться прямо сейчас, так что я затыкаюсь и сохраняю

свое спокойствие с лекцией, которую хотел ей прочитать.

Я веду ее к своим кухонным столам, и отрезаю один Литл-рок, оставшийся у меня.

Высыпаю его в линию и смотрю, как она вдыхает его в две ноздри. Она откидывается в

кресле и позволяет вступить наркотикам в силу. Повернувшись ко мне, она явно

спокойна.

— Готов к минету?

Она смотрит на меня в знакомом ожидании. И мысль о минете, заставляет мой пах

автоматически реагировать, он смещается в относительно ограниченном пространстве

моих джинсов. Но я отрицательно качаю головой.

— Я не в настроении, Джилл.

Я оборачиваюсь и иду по каменному полу босыми ноги в сторону гостиной. Она

сжимает мою руку.

— Ты не можешь ничего мне не дать, Пакс. Я чувствую, что не права. Кроме того,

я ужасно себя чувствую за то, что оставила тебя в тот вечер. Просто позволь мне

заплатить за это. Пожалуйста.