«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть

Пробудить в Мане интерес к Палестине и ее жителям оказалось делом чрезвычайно сложным. Замкнутая и молчаливая, она никому не позволяла нарушить свое душевное одиночество. Прожив у Нахума всего несколько дней, она подыскала себе темную комнатушку возле порта, из которой намеревалась целыми днями смотреть на море, вспоминая друзей. Все попытки отговорить ее от этой затеи не привели ни к чему. Изо дня в день Маня вставала чуть свет и бесцельно бродила по пляжу, устремив взгляд куда-то за горизонт. Каждое утро к ней приходил Нахум, приносил ей еду, воду и свежее белье, пил с ней чай и убирал комнату. Потом с тяжелым сердцем шел работать на завод. Примерно через час после него являлась Ольга, вновь и вновь пытавшаяся вернуть девушке тягу к жизни. Несмотря на замкнутость, подозрительность и враждебность своей подопечной, она сразу же поняла, что душу ее раздирают сильные противоречивые чувства. Она знала о прошлом Мани в России и считала, что ей можно помочь, только заставив ее заговорить о пережитом. Ольге даже удалось добиться некоторых успехов: Маня стала относиться к ней гораздо менее подозрительно, хотя по-прежнему отказывалась говорить откровенно.

Ольга скоро убедилась, что не стоит обращаться к Мане на иврите. Сама она выучила язык пророков еще в детстве, в хедере своего отца и поэтому легко и естественно начала говорить на нем сразу же по приезде в Палестину. Совсем другое дело — Маня. Она не понимала и не хотела понимать иврит. Ольга чувствовала, что сможет вырвать девушку из русского прошлого, только разговаривая с ней по-русски. Беседа на родном языке иногда залечивает душевные раны и почти всегда способствует взаимопониманию. Маню нужно убедить, что ее деятельность не закончилась с отъездом из России, думала Ольга, интерес к Палестине проснется в ней, когда она увидит, что здесь воплощаются в жизнь ее мечты и идеалы ее русских друзей.

Ольга решила познакомить Маню с Авшаломом, сыном Фанни и Лолика. Это был пылкий, чувствительный юноша, отважный в поступках и речах. Ольга надеялась, что он окажет на девушку благотворное влияние. Авшалом жил тогда у Ольги и Иеѓошуа и изучал французский язык. В своем племяннике — личности яркой, незаурядной — Ольга видела некоторое сходство с Маней. Она считала, что знакомство пойдет на пользу обоим молодым людям.

По ночам Маня в одиночестве отправлялась на берег моря. Рев волн сливался с криком ее души и немного облегчал страдания несчастной. За ней на большом расстоянии следовала мужская фигура. Это был Нахум, озабоченный, напряженный, готовый к действию. Маня наотрез отказывалась, чтобы кто-нибудь, даже брат, сопровождал ее в ночных прогулках. Поэтому Нахуму приходилось держаться от нее вдалеке. Иногда она уходила бродить среди песков, а иногда бежала по воде, покуда хватало сил, и останавливалась, задыхаясь, протягивая руки к морю, словно совершала магический обряд, возвращавший ее туда, к далеким друзьям. В ненастные дни, когда страшные ливни и молнии низвергались в грозную морскую пучину, она убегала из дому, чтобы раствориться в бушующей стихии.

Тянуло Маню и в порт, куда она ходила по ночам, чтобы смотреть на прибывавшие корабли. Долгие часы простаивала она, глядя на черную бурлящую воду, освещаемую лишь мерцанием маяка. Каждый раз при виде высаживающихся пассажиров девушка испытывала невыносимое болезненное ощущение отлученности от дорогих ей людей.

Нахум рассказал Ольге о ночных прогулках сестры, и необычное поведение Мани вызвало у нее одновременно жалость и уважение. Она ведь сама мучительно переживала, когда, приехав «навестить» родных, обнаружила, что они решили хитростью разлучить ее с Федоровым. Ольга — единственная из всех — понимала эту девушку с разбитым сердцем, в ней она словно видела свое отражение в зеркале.

Однажды зимней ночью Ольга решила пойти вслед за Маней. На дворе бушевало ненастье. С моря донесся прерывистый гудок, и маяк ответил ему вспышкой света. Горько-соленая темная вода разбивалась о скалы и пенилась, точно в дьявольском котле. Маня сидела на большом камне, обняв голову руками, и глухо, безнадежно рыдала. Через несколько минут, показавшихся Ольге часами, она встала со своего мокрого, холодного сиденья и поплелась в сторону дома. Тогда Ольга догнала девушку и ласково тронула ее за плечо.

«Видишь вон там скалу, которую освещает маяк? Волны заливают ее, а она все равно серебрится при луне…»

Маня шла дальше и не отвечала.

«С нами ты будешь свободна, понимаешь? Ты меня слышишь?»

Мощный удар морской волны о берег заглушил слова Ольги. Ветер сбивал с ног, обдавая женщин холодной соленой водой.

Маня молча шагала дальше.

«Здесь даже Андромеда вышла на свободу. Ее хотели принести в жертву чудовищу, а она спаслась у этой скалы. Здесь и ты спасешься, обещаю!»

Слова Ольги тонули в завываниях ветра. Дождь хлестал прямо в лицо.