«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть

Уже будучи в Палестине, барон решил неофициально посетить Ришон-ле-Цион. Несмотря на секретность этого визита, к поселенцам все же просочилась весть, что барон собирается приехать в колонию ночью. Это наполнило их сердца тревогой. Они понимали, что от впечатления, которое колония произведет на барона, во многом зависит их судьба. Весь день перед его визитом они работали не покладая рук: проложили красивую мощеную дорожку к восточному входу, укрепили песчаную аллею, начинавшуюся у главного входа, установив по ее бокам большие тяжелые камни. Они даже написали приветствие на огромном щите, но в последний момент решили его не вывешивать. Это ведь был визит не торжественный, а «под покровом ночи». Все без исключения жители Ришон-ле-Циона со страхом и надеждой ожидали приезда барона.

Выслушав приветствия поселенцев и немного познакомившись с ними, барон упрекнул жителей Ришон-ле-Циона за их отношение к Осовицкому. Он попросил разрешить Осовицкому остаться в колонии, поскольку тот является его представителем и исполняет его волю. Когда Ханкин и Файнберг открыто воспротивились этому, барон в гневе воскликнул: «Так вот какова ваша благодарность за все, что я для вас сделал и что еще собирался сделать! Я ведь хотел показать всему миру, что евреи способны стать настоящими земледельцами. А сейчас я вижу, что вы способны только на заговоры».

Эти слова заставили поселенцев содрогнуться от ужаса. Они боялись, что разгневанный барон лишит колонию поддержки и весь их тяжкий труд пойдет прахом. Каждый вечер они собирались у Ханкиных или Файнбергов, пытаясь выработать правильную линию поведения по отношению к барону. Ольга активно участвовала в этих сборищах. Скоро она со всей ясностью осознала всю тяжесть положения жителей Ришон-ле-Циона. Особенно беспокоила ее судьба родственников. Ведь если они откажутся подписать злополучное заявление, их наверняка выгонят из колонии в числе первых. На одном из ночных совещаний Ольга предложила отправить к Аделаид, супруге барона, делегацию жительниц поселения. У Аделаид была репутация благородной и понимающей женщины. Ольга надеялась, что при ее помощи удастся смягчить гнев барона. Ей также было известно, что баронесса осталась в Ришон-ле-Ционе после отъезда мужа в Экрон.

Предложение Ольги поначалу было встречено в штыки. Она, однако, настояла на своем, понимая, что заступничество баронессы куда полезнее, чем любые доводы раздраженных крестьян.

Ольга хорошо говорила по-французски, на языке петербургских салонов, и знала, как следует вести себя в обществе знатных дам. Поэтому встреча с Аделаид нисколько ее не страшила. «Даже в такой огромной стране, как Россия, — размышляла она, — женщины участвуют в революционной борьбе. И они же, если надо, работают в поле, как простые крестьянки. Почему бы и здесь им не принять более активное участие в борьбе за существование? Почему бы не рассказать Аделаид о страданиях поселенцев, чтобы она знала об их жизни не только по рассказам чиновников?»

Ольга опасалась одного — что Аделаид не захочет вмешиваться в конфликт и откажется встречаться с женами «бунтовщиков». Однако опасения оказались напрасными. Баронесса охотно согласилась принять у себя жительниц колонии.

Аделаид оказалась хрупкой, вполне приветливой женщиной. Ольга знала, что она воспитывалась в очень религиозной семье, где скромность считается главным достоинством женщины. На ней было длинное темное платье. Шею украшало жемчужное ожерелье. Волосы, заплетенные в косу, были уложены венцом вокруг головы.

«Уважаемая баронесса, — обратилась Ольга к Аделаид по-французски, — мы от всего сердца благодарны вам за то, что вы согласились принять нас, местных женщин. Я позволю себе высказать предположение, что вы уже немного ознакомились с условиями жизни в Палестине и узнали, насколько тяжела жизнь поселенцев».

При звуках французской речи выражение лица баронессы стало еще приветливее. Выходит, жительницы этого маленького земледельческого поселения образованны и культурны. Она кивнула, соглашаясь, и окинула группку женщин испытующим взглядом. По ее лицу невозможно было догадаться о ее чувствах.

«Помощь, оказываемая поселенцам семьей Ротшильд, — это как воздух, которым мы дышим, — продолжала Ольга. — Без поддержки со стороны барона и без его советников мы не смогли бы превратить виноградарство в источник существования».

«Нельзя бунтовать против того, кто оказывает помощь, и восстанавливать народ против его посланцев», — тихим голосом прервала ее баронесса.