Если в лесу сидеть тихо-тихо или СЕКРЕТ ДВОЙНОГО ДУБА

Хлопнула дверца. "Виллис" уехал. Человек почему-то не спешил идти домой - сквозь листву загорелся и замигал огонёк папиросы. Курильщик стоял на дороге и чего-то ждал, судя по вспышкам - ждал нервно. Олег тоже не двигался, ничем вообще не выдавал своего присутствия. Почему он так делал? А кто его знает. Ну стоит человек. Ну курит, любуясь летним вечером. Только вот было что-то ТАКОЕ в том, как он стоял и курил. И голос - откуда знаком этот голос?!.

Кто-то подошёл с другой стороны - тоже по дороге, неслышно ступая - проплыл, мигая и исчезая за ветками, огонёк второй сигареты или папиросы. Несколько секунд огоньки висели друг рядом с другом. Потом незнакомый спокойный голос сказал:

- Пришёл, как ты говорил, Изот. Теперь разговор будет, или опять… - смешок, - важные дела у тебя и времени на старого друга нет?

- Таких друзей… - откликнулся первый, и Олег едва не хлопнул себя по лбу - Изот! Во блин - Изот Моржик, ну и встреча! А председатель продолжал говорить: - Ладно, теперь побеседуем.

- И правильно, - миролюбиво согласился его собеседник. - Правильно, а то ведь я со зла да с отчаянья могу про тебя кое-что вспомнить… а, Изот?

- Не пугай, не пугай! - испуганно взвился Моржик. - Что ты вспомнишь, а?! Что?! Ну купил я себе справку. Белый билет⁴ купил, было! Так ведь когда было?! С тех пор одних амнистий штук пять прошло! Ну попрут меня из председателей! Так мне всё одно теперь на этом месте не усидеть долго, знаю я…

- Да что ты, Изот, что ты, друг сердешный, - зловеще пропел второй голос. - Кому до твоих белых билетов дело - через двадцать-то лет после войны? Я про другое, Изот…

- Не докажешь, - осип Моржик. - Не поверят.

- А на кой мне доказывать? - удивился человек. - С моей-то липой меня всё одно со дня на день загребут. Я на первом же допросе на тебя… - он добавил несколько мерзких слов (Олег с ним согласился), - покажу. Как ты работал на Великую Германию. В батальоне "Нахтигаль"⁵. И после того, как весь батальон большевички положили, ты, мразь, подался к Канарису⁶ и был заброшен в Совдепию⁷, в Тамбовскую область. И как ты уже тут своих новых хозяев бросил, когда почуял, что не выгорело у них. И как белый билет ты не купил, нет - своими руками нарисовал, на чистеньких бланках, в германских типографиях отпечатанных. Я ж про тебя всё знаю, гнида.

- Откуда?… - захрипел Моржик. - Откуда знаешь, ты-и…

- Р-руки! - прорычал человек. - Ну?! - и беспощадно продолжал. - Возьмут тебя - и шлёпнут. А мне за тебя, глядишь, вышку на срок сменяют. У тебя ведь жена, сын - они-то про это и не знают ничего, а, Изот? Каково им будет на голом месте оставаться? Не надейся, что всё наворованное - домик этот в городе, машину, сберкнижки твои, подлюка! - им оставят. Конфискуют, да ещё и такое клеймо на всю жизнь припечатают!

- Га-ад… - панически простонал Изот. - Гад, гад…

- Я гад? - удивился незнакомец. - Не путай. Я эту власть, эту страну, ненавижу, сколько себя помню. Я с германцами до Москвы и обратно до Берлина шагал, а потом двадцать лет прятался - и ненавидел! А ты крал. Ты крал, вонючка! Ты сперва Совдепию предал, потому что так выгодно было. Как от германцев удача отвернулась - ты и их бросил. У Советов крадёшь. Победили бы германцы - ты б и их обворовывал… Так что выбирай, Изот. Или мне поможешь - и сам спасёшься. Или я тебя утоплю. В дерьме утоплю. Вот те крест. Ты меня знаешь.

- Что нужно? - неожиданно деловито спросил Изот.

- Документы, - коротко ответил человек.

- Быстро не смогу, а много времени у меня нет. На днях я из председателей полечу, как бы из партии не погнали…

- Ух, какой ты идейный!

- Идейный не идейный, а партбилет вещь важная…

Олег окаменел на скамейке и перестал дышать. В нескольких метрах от него на пустынной улице разговаривали два страшных хищника - таких, какие уже и перестали встречаться в его время. Никакие мафиози, никакие уголовники не могли с ними сравниться - куда там! Олег понимал это чутьём. И тем же чутьём осознавал, что его спасение - в полной неподвижности, пока это возможно. Если он выдаст себя - его просто никогда не найдут. Даже останков. И ни приёмы, ни нож на ноге не помогут.

Даже подумать об этом было страшно.

Но при этом он продолжал слушать. И фиксировать.

Два хищника на дороге по-прежнему говорили - негромко и деловито.

- Слушай сюда, - вдруг сказал Моржик. - Давай так. Ты мне, я тебе.

Ты сделаешь так, что я останусь председателем, а я тебя спрячу. Месяцок посидишь, потом достану тебе документы - полный набор. Если хочешь, даже охотничий билет.

- Кого надо убрать? - быстро спросил незнакомец. Олег сгорал от желания увидеть его лицо. Хоть на секунду.

- Бабу одну. Завтра утром она из моей Марфинки поедет на мотоцикле сюда, в Фирсанов. Где-то в начале восьмого.

- Пристрелить её, что ли? - осведомился незнакомец. Моржик даже зашипел: