Если в сердце осколок чужой души

«Обрати внимание на их раны», — я присела, подозвав светляк к себе ближе, отодвинув лохмотья на груди бездыханного эльфа, ужаснулась. Такие глубокие и абсолютно правильные борозды могли оставить только демонические когти.

— Дариан, — прошептала я и моментально сорвалась с места.

Я не могла точно сказать, что за ритуал хотели совершить жрецы, для этого, наверное, нужно было бы самой стать одной из высших жрецов девы богини. Но крови сегодня прольется очень много, и это огорчало. Кирин мысленно поддакнул, его ни на миг не оставляло отвращение к этому месту.

— Я освобожу тебя, — коротко бросила я на бегу. Преодолев несколько десятков ступеней, я направилась к распахнутым настежь дверям. Здесь я уже различала пение. Грев материализовался рядом, я резко затормозила, осуждающе глянув на кирина.

— С ума сошел? А ну брысь в сумку.

— Милейна, — впервые голос кирина был настолько серьезен. — Мне не нравится то, что ты задумала.

— Мне тоже, но это единственный выход. Я сказала брысь, — крикнула я на кирина, хотя никогда не позволяла себе такой вольности со своим другом и защитником.

— Если все будет очень плачевно, я перестану тебя слушаться и буду действовать по своему усмотрению.

— Мы еще поговорим об этом, но я бы советовала тебе не высовываться. Как я буду в глаза Тациратусу смотреть, если твой дух останется в темнице жрецов.

— Ты вообще не сможешь смотреть, если сама попадешь туда, — сердито рыкнул кирин и развоплотился.

Я снова сорвалась на бег, разноголосый хор звучал все ближе, где-то здесь совсем недалеко располагалась центральная церемониальная зала со статуей и алтарем. Сегодня особенная ночь, поэтому собрание могло быть только там. У огромной арки дверного проема я остановилась, тяжело дыша, гомон голосов прекратился, все как один уставились на меня, и никто не двинулся с места.

— Я ждал тебя, дитя, — прогремел голос, я даже не сразу сообразила, откуда. Алтарь от входа мне не было видно, и вероятно верховный жрец находился там. Толпа расступилась, как по мановению руки священной персоны. Теперь я все увидела, и это было страшно. Кирин зло зарычал, едва не срываясь от злости. Вокруг алтаря уже установили жертвенные столбы, кровь от нагих тел стекала по желобам, высеченным в камне, что устилал пол храма. Кажется, даже воздух пропитался этим металлическим запахом крови, к которому примешивались благовония. К горлу подступил тошнотворный ком. Интуитивно рука поднялась и зажала рот. Я часто часто задышала, чтобы предотвратить ненужный спазм.

«Не сейчас», — рыкнул кирин.

Я перевела взгляд на столбы, в надежде, что там нет Дариана. Первым в глаза мне бросились черные космы Рохира, почти не закрывающие серое лицо. Даже своих не щадят, или это за меня? Что не уследил? Дальше было несколько незнакомых мне эльфиек и эльф, а следом и Аписилия, что меня немного удивило. За ее столбом ухмылялась уже знакомая ушастая морда — Ильевиль. Заметают следы?

Гордо выпрямилась и развернула плечи. Я шла неторопливо, глядя с вызовом в глаза каждого, кто присутствовал сегодня на черной мессе. Пусть они знают — я не боюсь. И пусть не догадываются, что я знаю правду.

Дариан лежал на алтаре. Мне едва хватило выдержки, чтобы не броситься к нему, дабы проверить, жив ли он. Злости только прибавилось. Я бы убила каждого, кто посмел тронуть моего демона. Только я могу бить его самодовольную морду. В глазах предательски блеснули злые слезы. Сердце загорелось жаждой крови, пока глаза считали каждую рану на измученном теле.

— Я пришла жрец, — громко заявила я со всей своей ненавистью, едва приблизилась к алтарю.

— Ты уйдешь сегодня вместе с мужем твоим во чрево древней богини, женщина, — заговорил верховный жрец, что стоял у изголовья и держал священные артефакты венец девы богини и обруч, видимо предназначенный для мужчины. Неужели Тамерлану? В ножнах волной пошло тепло. Да, так и есть.

Значит, Дариан жив, хоть и без сознания. Это принесло толику облегчения. Теперь оставалось только одна надежда, что у меня все выйдет, не зря же я моталась в Бездну сегодня. Если же не получится, я навеки останусь во тьме, стану частью великой печали.

— Взойди на алтарь женщина, проклятое дитя и урожденная многоликая, пророченная тремя видящими, — торжественно произнес жрец, я горько усмехнулась, но послушалась. Сейчас его слова не противоречили моим планам. Повернув голову, я посмотрела на демона, его безмятежное лицо, казалось, стало бледнее, а ведь его золотистая кожа всегда отливала солнечным теплом. Протянув руку, совсем тихонько коснулась его кисти. Как эльф жизни, я чувствовала, что его сердце еще бьется, не смотря на тяжелые раны. Теперь я понимаю, теперь вижу всю хронологию событий… Он не мог не пойти за своей женой, когда ей напророчили опасность. Но почему он отправился сразу в храм? Бездна, какой же ледяной сейчас казалась его кожа. Я крепче сжала его руку.