Если вчера война...

— Здравствуйте, товарищ Крамарчук. — Несмотря на то что подполковник и был готов к чему-то подобному (правда, он думал, что Вождь будет что-то писать за столом, делая вид, что не замечает его присутствия, — навеянный не то прочитанной книгой, не то просмотренным фильмом стереотип), он явственно вздрогнул. Голос раздавался откуда-то сзади, однако обернуться Юрий не успел. — Присаживайтесь. — Прошедший в полуметре от него Сталин махнул рукой на ближайший стул. — И не нужно пугаться. Разве то- товарищ Сталин такой страшный?

— Н-нет, товарищ Сталин, — пробормотал Юрий, садясь на указанное место. Что ж, похоже, историки не ошиблись — Вождь действительно любил производить на посетителей впечатление. По крайней мере, проводить в том смысле, в каком сам это понимал.

Иосиф Виссарионович обошел стол и опустился в кресло. Взяв в руки трубку, оглядел ее, словно решая, стоит ли вообще курить, и стал неторопливо набивать табаком. Подполковник терпеливо ждал, прекрасно понимая, что первым начинать разговор не стоит. Наконец Сталин закончил, неожиданно взглянув на подполковника:

— Вы ведь тоже курите, товарищ Крамарчук? Курите, не стесняйтесь. Разговор у нас будет долгий. Вы ведь никуда, надеюсь, не спешите?

— Никуда, товарищ Сталин, — не зная, как правильно реагировать на сталинскую шутку, слабо улыбнулся Юрии. И автоматически достал из кармана папиросную пачку.

Сталин ухмыльнулся в усы и пододвинул к нему коробок. Неуклюже смяв мундштук, Юрий запихнул в рот папиросу и закурил. С третьей спички — первые две погасли в дрожащих пальцах. Нет, это ж с ума можно сойти: он только что прикурил от сталинских спичек.

— Вот и снова вы зачем-то волнуетесь. Не нужно волноваться, и бояться тоже не нужно. Может, это вас так товарищ Берия напугал? Многие его почему-то боятся. Так мы можем его сейчас вызвать и спросить, зачем он пугает украинских подполковников. — Словосочетание «украинских подполковников» прозвучало с явной насмешкой. Правда, вроде бы без угрозы...

— Не нужно, товарищ Сталин. Товарищ Берия тут ни при чем. Я действительно немного волнуюсь, это так, но... я сам хотел встретиться с вами.

— А зачем? — неожиданно изогнул кавказскую бровь тот. — Вон вы сколько всего понаписали. — Вождь кивнул на стопку папок на краю стола. — Товарищ Сталин и сам читать умеет, грамотный.

— Простите, товарищ Сталин, но я хотел... мне казалось. — С одной стороны, Крамарчук подсознательно был готов к подобному приему, с другой — Сталину все-таки удалось его спутать.

— Казалось ему, хотел он... — ворчливо буркнул Вождь, укрываясь за клубами табачного дыма. — Товарищ Сталин тоже много чего хотел. Не для себя, нет. для страны, для народа. И тут вы появляетесь, со своими маневрами, иностранными партнерами да танками удивительными... и получается, ничего товарищ Сталин не достиг, зря небо коптил. И страны моей уже нет, и войну мы едва выиграли, и чуть не половину населения в лагерях почем зря сгноили. Что скажешь, подполковник?

— А что тут сказать, товарищ Сталин? — неожиданно для себя Крамарчук принял правила предложенной игры. — Одно только: а что, если все это как раз и неслучайно? И мы сюда не просто так, а с определенной целью попали? Чтобы изменить то, что неправильно было сделано?

_ Не боитесь, товарищ Крамарчук, насчет «неправильно» мне говорить? Мной ведь в вашем времени, как я понял, чуть ли не детишек пугали? Кровавый тиран. военную и техническую элиту под корень вывел, интеллигенцию подчистую репрессировал... Да не дергайся, подполковник, знаю, что ты об этом не писал, знаю. Другие, гм, гости из будущего писали. Знаешь, — Сталин, похоже, окончательно перешел на «ты», — а я ведь боялся с тобой встречаться. Сначала не верил, потом, когда понял, что Лаврентий не врет, что не провокация все это, интересно стало, а вот затем — страшно.

— Почему? — глуповато переспросил Крамарчук.

— Почему, спрашиваешь? Потому что остальные, когда поняли, где оказались да что происходит, испугались. Сильно испугались. А ты почему-то не боялся, сразу не боялся. Для меня это было странно. И непонятно. Слишком ты, подполковник, легко все это принял. А значит, или дурак, или уверен был в себе. Да и во мне, так уж выходит, уверен, понимаешь?

— Понимаю, товарищ Сталин, — медленно кивнул Юрий. — Знаете, в моем времени в последние годы появился в литературе такой новый жанр — альтернативная история. Ну, это когда герой попадает в прошлое и стараетс я изменить будущее. У меня сын подобными романами увлекался, ну и я иногда почитытывал. И чаще всего авторы отправляли своих героев именно к вам сюда, как правило, за год-два до войны или в сааме ее начало. Да, собственно, не в этом дело, а в том, что книги подобные пользовались большой популярностью — наболело у народа, понимаете?

— Вроде как поняли, что натворили, и сожалеть стали, ты об этом, что ли?

— Да, товарищ Сталин, примерно так.

— Ну-ну. Вот только после прочтения твоей писанины как-то слабо в этакое поголовное раскаяние со всенародным же прозрением верится. И что же?